Боги играют в большой теннис

Боги играют в большой теннис

Лолла Марч

Книга ли это, – или игра воображения, писала я ее или просто жила? Жизнь – это сплошные вопросы, ответы на которые приносят лишь секундное облегчение. Прошлое переплетается с настоящим, слова с тишиной, а начало жизни начинается с любви. Любовь, мое стремление и страдание. А Боги смотрят, играют в теннис.

Лолла Марч

Боги играют в большой теннис

Мы легко забываем свои ошибки,

когда они известны лишь нам одним.

Франсуа де Ларошфуко

1

Песок, яркой и нескончаемой полосой горел под черным небом.

От этого даже казалось теплее, но на планете без атмосферы сложно понять, что такое тепло. Желтый цвет песка врезался как топор – это единственное, что точно можно было определить. На небе не было ничего кроме непонятной блеклости угасающей звезды; никаких признаков движения; жизни. Только песок, загибающийся во все стороны планеты.

Так было, пока не появилась я.

Сейчас, думается прошла не одна тысяча лет прежде, чем поняла, что могу что-то понимать.

Я лежала или уже парила, явно было одно: рождение с чувством дерева, которое проснулось весной обрубленным. Комочком чуть больше песчинки, весомее или не весомее чем эта планета. Да и как учитывать размер того, чего не видно.

Переворачивая песок в разные стороны, создавая барханы или это была просто небольшая рябь. Развивала свои границы – летала ветром, знакомилась со своими ощущениями, представлениями. Тогда не было время, про время я узнала гораздо позже, когда его стало не хватать.

Довольствовалась малым и пыталась уловить хоть что-то.

– Кажется я тут уже пролетала.

– Кто это?

– Что?

Я вертелась в разные стороны, но пейзаж не менялся, себя не было видно – ни кого-то еще. Создался страх, неизбежность, потом смирение. Разум создался из энергии, дополнился или переродился. Только чувство тоски внутри сгущалось. Мне не хватало так явно чего-то важного – думала сначала, что себя. Но потом этого казалось мало, каждый раз узнавая новую грань жизни, это самое чувство не пропадало.

Скорее оно вело меня и заставило переродиться.

И как мне удалось понять, что уже в миллионный раз прохожу по одним и тем же песчинкам? – этот вопрос ставит меня в тупик. Не меньше, чем голос, который был разумом. Песчинки стали меньше – я тяжелее. Что даже подумалось: «Надо отдохнуть».

Это были слова, которые можно понять без языка, это были чувства настоящего предела. Даже обреченности.