Первое января

Я с тоской посмотрела на селедку под шубой, и положила немного на тарелку. Достала пару мандаринок и обветренный бутерброд с красной икрой. Сгрузив всё на большой поднос, и аккуратно поставив до верха наполненную чашку с кофе, я медленно двинулась к ёлке и телевизору.

– Филька! Филечка!

Поставив поднос на столик и упав на диван, вспомнила, что где-то должен быть кот, к тому же голодный, но на зов никто не отозвался.

– Филяшка, ты где прячешься, спишь что ли?

Испугавшись за свою живность, свесилась с дивана, и осмотрелась вокруг.

Рыжее чудовище мирно спало под елкой, уткнувшись носом в тарелку с остатками оливье.

– Чудеса!

Я потихоньку взяла лохматое толстенькое тельце на руки и, положив рядом с собой, укрыла нас пледом. Кот тихо мяукнул, мурлыкнул и снова заснул, уткнувшись носом мне в ухо.

Посмотрев на еду в тарелке, я принюхалась, и поняла, что запаха уже почти не чувствую. На большом блюде среди можжевеловых веточек и еловых шишек лежали помандеры. Апельсины, красиво утыканные гвоздикой, наверняка источали аромат, но сегодня не для меня.

– Это от обжорства, – с грустью подумала я, разламывая мандаринку. – Спасибо тебе, мама, что я больше не хочу есть.

Аромат цитрусовых приятно защекотал в носу и исчез. Холодные сочные дольки быстро закончились, по телеку трещали новогодние программы прошлых лет. Я свернулась калачиком, подоткнула плед по ноги, покрепче обняла кота и под пение очередной престарелой эстрадной дивы уснула.

Мокрый Филькин нос тыкался мне в щеку.

Кот трогал меня лапой, и вот-вот должен был заорать, требуя пропитания.

– Не дождешься, – тягучий голос пробрался сквозь сон и вытянул оттуда, – не попрошу. Хватит спать, нам пора.

Рыжая морда морщила передо мной розовый нос, топорща усы. Филька, склонив голову набок, внимательно смотрел на меня, сонно закатывая хитрые глазищи.

Я глянула на закупоренную бутылку шампанского, безрезультатно поискала глазами пустые бутылки из-под алкоголя.

– Спокойно, – вещал кот, вылизывая лапу, – не пила.

Ну, и чего ты разлеглась? Там принц заждался, а ты валяешься в такой вечер!

Тряхнув головой, я понадеялась согнать навязчивое рыжее видение.

– Я спокойна, я совершенно спокойна…

– Да ладно тебе! Ты что, и вправду надеялась, что я никогда не заговорю? – Филька противно хихикнул. – Хочешь, расскажу тебе, какая ты домой пришла?

– Не хочу, – скинув противное животное резким движением на пол, попыталась подняться с дивана.

– Ладно тебе дуться.