И посетителя посетила смерть. Книга II. Другая чаша

 – Я смотрю, отче, у нас с тобой обувка одинаковая, прямо как от одного сапожника…

– А и впрямь! – удивился батюшка Василий. – Я свою на базаре у пермян купил, они мастера из оленей кожи шить. А ты свои где брал?

– Поминок… – Кирилл и сам в удивился, как горько это у него прозвучало.

– Подарили где – у нас или в Перми? – терпеливо допытывался батюшка.

– В Литве…

– Странно как, я думал, такие только в наших краях шьют. Где ж они там северных оленей берут?

– Кабы знать… Ты, отче, лучше про Одигитрию расскажи, будь добр.

Тот с неохотой оторвал взгляд от поршней Кирилла и повёл его на скамеечку, стоявшей на высоком берегу Сухони. У Кирилла аж дыхание перехватило от открывшейся красотищи: позади – купола, дождями да снегами зачернённые, а впереди река блестит, синевой своей с небом спорит. Батюшка Василий поёрзал, устраиваясь поудобнее:

– Тут у нас такая вышла история с предысторией. Как в лето 6904 Успенский собор сгорел, так мы его уже на будущий год восстановили..

– Странно, – не утерпел Кирилл, – как Стефана не стало, так и собор сгорел?

– Выходит, так, – слегка опешив, согласился батюшка Василий, – как раз в этом соборе он служить начинал.

Да и я, признаться, тоже. Только он на года четыре меня младше, малец ещё совсем был, а подле отца своего уже стоял. Симеон ведь всю свою жизнь здесь прослужил. Вот и сына, как только тот грамоте выучился, в канонархи

 определил.. А ты откуда Стефана знаешь?

– Долго рассказывать, – уклонился от ответа Кирилл. Ему почему-то очень не хотелось признаваться, что сам он со Стефаном знаком не был.

(«Как хорошо и странно сказал он про него: не „знал“, а „знаешь“, будто о живом..»)

– Как хочешь, только мне в мои годы уже спешить некуда. Я бы послушал…

Кирилл молча засопел.

– Ну да ладно, о храме, – не стал настаивать отец Василий. – Мы его после пожара отстроили сызнова всем градом, а в лето 6906 на нас ратью пошли новгородцы. Ведь пока Стефан жив был, он не только к нам, но и в Новгород захаживал, хрупкий мир меж всеми поддерживал, а как его не стало, новгородцы айда за старые обиды мстить.

Какие там татары, какие половцы! Они же дети безобидные по сравнению с ушкуйниками. Посад пожгли, чудотворную икону Пресвятой Богородицы Одигитрию как обычную полонянку повязали убрусом

, храм разграбили, а чтобы следы замести – спалили дотла, а мы им воспрепятствовать не сумели. Когда всё улеглось, Устюг снарядил послов к новгородскому епископу (и я в их числе был).