В паутине

У нее имелись свой крошечный доход и Камилла, которой было легко управлять, так как она не носила имени Дарк или Пенхаллоу.

«Я собираюсь устроить прием», – сказала тетя Бекки дяде Пиппину, когда тот как-то днем зашел проведать ее. Он слышал, что она нездорова. Но обнаружил ее сидящей на кровати среди подушек. На ее широком с крупными чертами лице, как обычно, светились ум и язвительность. Он отметил, что, вероятно, нет ничего серьезного. Тетя Бекки слегла в постель много раньше, когда решила, что семейство игнорирует ее.

С тех пор как она переехала в Сосны, тетя Бекки время от времени устраивала сборища, которые именовала «приемами». Она заимела традицию объявлять в местной газете, что миссис Ребекка Дарк принимает гостей в такой-то день. Приходили все, кто не мог придумать достаточно веской причины для отсутствия. Они проводили два часа, обсуждая семейные сплетни, перемежаемые насмешками и злобными улыбками тети Бекки, чашкой чаю, сэндвичами и несколькими ломтиками торта. Затем расходились по домам зализывать раны.

«Это хорошо, – сказал дядя Пиппин, – а то клан что-то заскучал. В последнее время не происходит ничего примечательного».

«Будет вполне примечательно, – ответила тетя Бекки. – Я собираюсь сообщить кое-что – но не все – о том, кто получит старый кувшин после моего ухода».

«Ого!»

Дядя Пиппин был заинтригован. Но все же не забыл о манерах.

«Зачем же так беспокоиться? Ты переживешь век».

«Нет, не переживу, – ответила тетя Бекки. – Утром Роджер сказал Камилле, что я не переживу и этого года.

Дядю Пиппина потрясло это известие, и он на какое-то время замолчал. Уже три дня в его ушах стоял похоронный звон, но он не связывал его с тетей Бекки. Вряд ли кто-то мог подумать, что тетя Бекки умирает. Смерть, как и жизнь, казалось, забыли о ней. Он не знал, что сказать.

«Врачи часто ошибаются», – наконец промямлил он.

«Но не Роджер, – мрачно заметила тетя Бекки. – Полагаю, я должна умереть.

«Почему ты так говоришь, Бекки? – спросила Камилла предательски задрожавшим голосом. – Разве я не беспокоюсь?»

«Нет… на самом деле, нет. Ты слишком стара. Мы обе слишком стары, чтобы искренне беспокоиться о ком-то или о чем-то. Ты прекрасно знаешь, что думаешь про себя: “Когда она умрет, я смогу пить крепкий чай”. Нет смысла подмигивать правде или прикрывать ее сантиментами.