Марафон длиною в бесконечность…

Марафон длиною в бесконечность…

Алексей Петрович Бородкин

Обстоятельства вынуждают Маргариту Ружинскую (студентку заочного факультета) пойти на авантюру. Других вариантов у неё просто не остаётся. Однако не возможно было предположить, чем закончится лёгкий флирт, и что Судьба не предусмотрела для Маргариты выхода из лабиринта авантюрного "приключения", и всю последующую жизнь Ружинская будет ждать, любить и страдать. И надеяться, что когда-нибудь всё исправится. Ждать, чтобы жить. Жить, чтобы любить.

– Водочки выпьешь? А? Рекомендую, хорошая водочка, просто замечательная. Сладкая. Володя из четыреста десятой комнаты в полиции работает, – Евсей Аронович Гершон морщит и без того бугристый лоб, касается пальцем переносицы, – насколько я помню… водителем. Да-да, водителем. Так вот, эту водочку принёс он. Водочка, Марго, самая настоящая, контрабандная, без акцизных марок. – Фраза получается двусмысленной, Гершон спохватывается, и говорит, что качество, бесспорно, высочайшее. – А название, погляди, какое! "Смирно". Это просто символ! Призыв сосредоточиться! – Гершон потрясает кулаком. – Обязательство взять себя в руки. Собраться.

Маргарита оставляет портфель и сумки на кровати (у левой стены); на этой стене висит коврик… она не знает, как он правильно называется: "Бутик? Или батик?" Этот гобелен "живёт" в комнате уже пять лет – это, как минимум, – кто-то прожёг сигаретой дырочку, как раз вытканному оленю между глаз. Пасторальная слащеватая картинка поменяла от этого вмешательства смысл – отверстие с чёрным неровным краем похоже на след пули. "Взгляд оленя стал осмысленным, – думает Маргарита. – Такой взгляд бывает у младенцев на иконах".

Она опускается на табуретку у стола; Гершон набулькивает половину стакашика.

– Смирнов, – говорит она. – Водка называется "Смирнов". Две буквы "FF" закрыты стикером.

– Да? – удивляется Гершон. – Я был уверен, что там три восклицательных знака.

– Удивительное дело, самая твёрдая волюта в стране – жидкая. Но и она бывает палёной.

– Водка и должна гореть, – соглашается Гершон и выпивает свою порцию.

Стакашик замирает в руке, Маргарита сидит, уставив глаза в одну точку – между луковицей и отварной картофелиной. Гершон понимает, что она устала, старается не шуметь, осторожно закуривает.

Забегает соседка из пятьсот двенадцатой комнаты, спрашивает соли – длинноногая шустрая девка в хэбэшном халате на голое тело.