Асафетида

До завтрашнего дня в лучшем случае ориентировку на автомобиль разошлют, – отмахнулся он и, чтобы не тратить драгоценное время, предложил помочь с машиной. При мне он выудил из кителя телефон и дозвонился до какого-то Любимова, которого пришлось долго уговаривать, но в конце концов сосед, довольный, сунул мобильник в карман и объявил:

– Транспорт будет.

Часа через полтора во двор вкатился армейский ГАЗ-66 и просигналил два раза. Навстречу нам с Точкиным, выходящим из подъезда, наружу из кабины неловко выбрался мужчина в форме десантника.

– Андрей… Анатольевич, – прибавил он, протягивая ладонь. Рукопожатие было крепким.

На вид Любимов был ровесником Точкина, то есть вряд ли намного старше тридцати, однако торчавший спереди из-под берета ежик темных волос заметно отблескивал серебром. На погонах в свете уличного фонаря тускло сверкали по четыре капитанские звездочки.

К транспорту прилагался поисковый отряд. В крытом кузове на деревянных скамейках сидело человек пятнадцать солдат в таких же, как у капитана, голубых беретах.

Под брезентом было темно и сильно трясло. Когда до всех дошло, что дорогу смогу показать только я, меня пересадили в кабину.

С бабушкой и Ниной Сергеевной мы ездили в одно и то же место километрах в пятидесяти от Пскова – глухое и почти не посещаемое городскими. Покойный муж соседки знал о нем, только потому что сам был родом из Спасовщины – деревни неподалеку. Ориентироваться на ночной трассе было нелегко, и я едва успел заметить съезд за крохотной речкой Лочкиной.

Красная «копейка» Нины Сергеевны стояла на обочине дороги в лесу: двери закрыты, внутри – никого. Руководить поисками взялся сам Андрей Анатольевич, ему помогал молодой парень по имени то ли Валерий, то ли Виталий – командир взвода, который Любимов одолжил для поисковой операции у знакомого майора.

Вооруженные армейскими фонариками десантники прочесывали ночной бор и, даже рассеявшись между деревьями, каким-то образом умудрялись кричать «Ау!» в унисон.

Мы вдвоем с Точкиным сквозь черничник двинулись к бывшей звероферме. Концентрация грибов в этих развалинах всегда была больше, чем где-либо еще. Ночью здесь так же остро ощущалась концентрация застарелой смерти. Луч фонаря, общего на двоих, выхватывал из черноты ряды узких клеток и деревянные сооружения, одно из которых сейчас показалось мне похожим на миниатюрную лагерную вышку.