Восставший

Изысканный, инкрустированный драгоценными камнями кинжал прыгнул из ножен гостя в ладонь Нергала, лезвие взлетело вверх, упершись в толстую шею посетителя. Гневная речь оборвалась на полуслове, глаза Аменабара выскочили из орбит, дыхание разом оборвалось. В комнате повеяло замогильным холодом, свет померк, уступая место сгущающейся тьме.

– Мне кажется, ты кое-что напутал, – вкрадчиво прошипел пророк, потихоньку надавливая на нож, – Если тебе нужны базарные трюки, стоило пойти к гадалке, а не ко мне…

Струйка пота покатилась по лбу купца, в то время как из-под лезвия выступили несколько капель крови.

Сердце колотилось, как барабан, ноги стали ватными, будто из них разом убрали все мышцы. Он давно бы уже рухнул навзничь, если бы не сталь, пробующая на прочность тонкую кожу шеи.

– Представь, что жить тебе осталось всего несколько биений сердца, – мрачно усмехнулся Нергал, усиливая давление кинжала, – Подумай теперь, о чем ты больше жалеешь? Что тебе поистине дорого? Ощущаешь? Манят ли тебя рискованные барыши? Или объятия ветреной красотки? А может, ты сейчас жалеешь совсем о другом?

Рихтер замер, продолжая буравить гостя испепеляющим взором.

Купец застыл, не осмеливаясь даже вдохнуть, надутое лицо покраснело, в воздухе запахло мочой.

Резко отстранившись, Нергал спокойно отступил назад к окну. Из-за спины пророка послышался громкий вздох, сопровождаемый непонятным бульканьем. Купец тяжело сипел, кое-как отходя от неожиданного потрясения.

– С-с-с-с-с… – прошипел он, но так и не закончил слова.

То ли это было «спасибо», то ли «сука» – договорить купец в любом случае не сумел. Громко топая отяжелевшими ногами, Алехандро бросился к выходу.

– И игрушку свою захвати, – равнодушно бросил Рихтер.

Убийца дернул ладонью, воздух рассержено прошипел, кинжал, сделав несколько оборотов, вонзился в дверь избы, едва разминувшись с головой убегающего посетителя. Тот глянул на оружие, но даже не сделал попытки вытащить клинок, глубоко засевший в дереве.

Усевшись за стол, Нергал грустно улыбнулся: вот так и рождаются легенды.

Сегодня купец будет полыхать от гнева, возможно даже строить планы мести. Но уже с утра ярость в душе уступит место страху и благоговению. Так или иначе, Алехандро осознает кое-что важное для себя, как бывает с каждым, посмотревшим в глаза неминуемой смерти. Он и дальше станет вспоминать Рихтера с содроганием, рассказывая приятелям о великом и ужасном «пророке», открывшем ему важную истину.