Случайная тень

– Слушай, Мари, даже не знаю, как быть. Надевать эту штуку или лучше остаться одноруким калекой?

Её голос звучит из спальни. – Это ведь теперь часть тебя, и если в этот раз ты собрался оставаться достаточно долго, то лучше надеть.

«Она всегда любила символы в наших отношениях, поэтому и рубашка и кольцо, которое я подарил ей на годовщину». Он вщёлкивает кистевой привод в гнездо на запястье, шевелит искусственными пальцами и направляется в спальню. Мария стоит и смотрит в окно. – С ума сойти – говорит она – эта штуковина всё ещё ездит.

Йон подходит сзади, зарывается лицом в её волосы и целует тонкую шею. Пальцы правой руки находят пуговицы его старой рубашки, она теперь пахнет Марией – воздушный аромат полевых цветов, лёгкий привкус океанской соли, и что-то ещё, похожее на солнечный летний день. Она откидывает голову назад, изгибается по-кошачьи, и её рука ложится на его протез. Келлер чуть напрягается, ждёт её реакции, а Мария вдруг резко разворачивается, толкает его в грудь и Йон оказывается на кровати. Она взбирается сверху, полотенце летит через комнату и зависает на торшере, следом планирует клетчатая рубашка.

Спустя тридцать минут Мария лежит на боку, по её смуглому бедру легко скользят искусственные пальцы протеза Келлера. Их дыхание медленно успокаивается, на лбу Йона застыли капельки пота, грудь вздымается, загоняя в лёгкие так необходимый измотанному организму кислород.

– Только не льсти себе, Келл, и не делай поспешных выводов. Считай это простым тестдрайвом.

Он ухмыляется. – Я его прошёл, лапа?

– С учётом возраста и бессонной ночи, да. Но на пределе, дорогой, на самом пределе.

Она легко соскакивает с кровати, поднимает с пола рубашку – что ты говорил про корабль, Йон?

Он откидывает голову на подушку и всё ещё тяжело дышит.

– Чёрт, Мари, ты меня умотала. Посмотри в планшете, а я пока вздремну.

Она смеётся, достает из шкафа плед и укрывает им Келлера. – Мдаа. Разница в восемь лет – бормочет он – раньше мне это казалось несущественным.

Доктор Луговникова поглощена работой. Заспанный Келлер проходит в кухню, машинально тянет дверцу холодильника и, поморщившись, закрывает.

– Что ты хотел там увидеть, Йон?

– Ты по-прежнему не готовишь дома.

– А ты? – Парирует она.

– Я-то ладно, я доктор астрофизики.

– А я ксенобиолог!

– Но в первую очередь ты женщина!

– Мать твою, Келлер, не начинай.

Он поднимает руки и сдаётся, E-HAND при этом тоскливо подвывает.