Чистая нота

Под этим пронзительным взглядом Дерек сжался, машинально приглаживая свои светлые растрёпанные волосы; хотя мелодия всё ещё продолжала дрожать над площадью, он её уже не слышал.

– Прошу прощения, – испуганно промямлил Дерек и зашарил глазами по толпе в поисках своего господина – но тот, оказывается, уже успел куда-то уйти.

Брайт, возведя глаза к небу, не стал размениваться на объяснения, и, прихватив Дерека за плечо, подтолкнул его в нужном направлении и свободной рукой отмахнул нужный переулок.

Понятливо кивнув, Дерек припустил в этот переулок.

Хмурый Грэхард в окружении стражи обнаружился у одной из лавочек. Он возвышался посреди улицы, как мрачная скалистая глыба: массивный, несмотря на свою юность, и казавшийся ещё больше и страшнее из-за внушительного нагрудника и кожаных наручей.

– Где тебя вечно носит! – раздражённо прокомментировал он прибытие потерявшегося ординарца.

Сердце Дерека дрогнуло, звеня обидой от несправедливости этого упрёка: вообще-то, его нигде «вечно» не носит, он вообще впервые вот так потерял господина на улице!

– В следующий раз не стану тебя ждать, так и знай! – обиженно продолжил бурчать Грэхард, тяжёлым шагом заходя в лавочку.

Дерек зашёл за ним – стража осталась снаружи, потому что не уместилась бы там с ними, – и обнаружил вокруг писчие принадлежности, свитки и книги.

Обида тут же позабылась за мощным танцующим потоком радости – Дерек мог копаться в таких местах часами! В этом пропахшем бумажной пылью и въевшимися чернилами тесном помещении прятались целые миры, лишь руку протяни!

На лице Дерека сама собой засияла ярчайшая и широчайшая улыбка; заметив её, Грэхард буркнул что-то удовлетворённое и забился в угол, уткнувшись в первый попавшийся томик. Иногда, впрочем, он чуть заметно поглядывал на своего ординарца – в такой момент усы его едва заметно вздрагивали в преддверии улыбки.

Чуть не подпрыгивающий от радости Дерек подошёл к первому стеллажу – там вперемешку лежали совершенно разномастные свитки. Одна полка была подписана – здесь располагались записи на местном языке, ниийском. Язык этот Дерек знал весьма посредственно, поэтому, сев на корточки, закопался ниже, в неопознанные свитки, которые приходилось разворачивать, чтобы разобрать язык, на котором в них велись записи.