Сделка

Сделка

Лисицын Андрей

Сделка

Жа­ра, по­доб­ную ко­торой не мог­ли вспом­нить и ста­рики, сда­вила за­дыха­ющу­юся Аг­ру, слов­но в тис­ках. Го­род уми­рал с нас­тупле­ни­ем по­луд­ня и вос­кре­сал, лишь ког­да сол­нце ка­салось го­ризон­та. Жа­ра зас­тавля­ла жи­телей пря­тать­ся по до­мам, под прох­ла­дой на­деж­но зак­ры­тых две­рей и ста­вен, а тех, кто во­лею слу­чая дол­жен был пу­тешес­тво­вать днем, за­гоня­ла в те­нис­тые са­ды, рас­ки­нув­ши­еся по бе­регам Яму­ны. Ре­ка об­ме­лела, и стаи на­секо­мых, жуж­жавших в са­дах днем и ночью, за­тих­ли.

В эти дни из Де­ли приш­ло пись­мо: «Ца­ревич Ху­ма­юн бо­лен, и бо­лезнь его не­обыч­на. Он быс­тро сла­бе­ет, и, что­бы не те­рять вре­мени, ца­реви­ча ре­шено как мож­но ско­рее от­пра­вить в Аг­ру».

Те нем­но­гие, кто мог ви­деть па­диша­ха Ба­бура, ког­да он про­чел пись­мо, го­вори­ли по­том, что Его Ве­личес­тво поч­ти не из­ме­нил­ся в ли­це, толь­ко не­боль­шая мор­щи­на меж­ду бро­вей ста­ла за­мет­ней.

Мор­щи­на уг­лу­билась, а гу­бы под­жа­лись в скор­бной склад­ке, ког­да приз­ванные к Ху­ма­юну вра­чи, ис­про­бовав все спо­собы, раз­ве­ли ру­ками.

Их ис­кусс­тво бы­ло бес­силь­но про­тив бо­лез­ни ца­реви­ча.

— Ле­карс­тва не при­носят поль­зы. Ни жизнь, ни смерть нас­ледни­ка Ху­ма­юна бо­лее не за­висят от нас, а лишь от со­из­во­ления Все­выш­не­го, — го­вори­ли они чуть ли не в один го­лос, и Ба­бур, по­белев от гне­ва, ве­лел гнать мо­шен­ни­ков от ло­жа сво­его сы­на.

Жен­щи­ны, уха­живав­шие за уми­ра­ющим, день и ночь чи­тали мо­лит­вы — мол­ча, что­бы не тре­вожить его.

Па­дишах мо­лил­ся вмес­те со все­ми, но ца­реви­чу не ста­нови­лось луч­ше.

Вре­мя шло не­выно­симо мед­ленно: жар­кое, тя­гучее, слов­но па­тока, вяз­кое, как илис­тое рус­ло об­ме­лев­шей Яму­ны.

Нас­тал день, и Ма­хам, же­на Ба­бура и мать Ху­ма­юна, ска­зала, пря­ча дрожь в го­лосе за уч­ти­востью, а пляс­ку паль­цев — за по­белев­ши­ми кос­тяшка­ми:

— Ва­ше ве­личес­тво, вы не дол­жны так го­ревать.

У вас есть и дру­гие сы­новья. Я же го­рюю, что у ме­ня нет бо­лее сы­новей.

Но Ба­бур, пе­ред од­ним име­нем ко­торо­го тре­пета­ли вра­ги и па­дали ниц под­данные, по­качал го­ловой:

— Ху­ма­юну я обе­щал свое царс­тво, а не дру­гим, сре­ди ко­торых нет ему рав­ных. Я хо­чу, что­бы он ос­тался в жи­вых и вы­пол­нил все, что ему пред­назна­чено. И, ка­жет­ся, знаю, как это сде­лать.

Спо­соб, о ко­тором го­ворил па­дишах Ба­бур, по­верг пос­вя­щен­ных в ужас.