Узник тумана

Эта древняя карга словно специально каждый раз окунала нас в нашу ущербность, причиной которой сама и являлась. Эта она проводила над нами обряды. Она отнимала наши голоса.

Чтобы не плакали.

Чтобы не звали по ночам своих близких.

Чтобы не напоминали ей, что мы живые люди, испытывающие боль.

– Напиши на стене, доченьки потом вымоют.

Это её «доченьки» вызвало во мне такой гнев, что я готова была черкнуть угольком сейчас всё, что я о ней думала. Только она и сама это прекрасно знала.

– Пиши. Что же тебя задержало?

«Нашла только водоросли, – нацарапала я, солгав, – но хотела вернуться с чем-нибудь посущественнее».

– Ааа, – протянула она, – о сёстрах заботилась?!

«Мы же большая счастливая семья» – дописав последнюю букву, я придурковато хохотнула.

Жрица вмиг растеряла всю свою напускную доброту.

– Сегодня остаёшься в храме, – процедила карга сквозь зубы. – Сначала покормишь наших гостей, – это она так о пленных, догадалась я, – а потом спустишься на нижний ярус и займёшься с остальными уборкой кладовых.

«Клэти мало, ещё крови хотите?».

Жрица, молча, прочитала надпись и со скривлённым злобой лицом спешно стёрла её со стены, а затем, развернувшись, залепила мне звонкую пощёчину, заставив рассмеяться.

– Ты с каждым годом становишься всё безумнее. Тобой невозможно управлять, Сонья.

Её слова прошли мимо. Я и сама понимала, что не вполне адекватна, но у моего лёгкого помешательства были свои причины. Это помогало мне выжить, только и всего.

Развернувшись, я воротилась в храм и направилась на кухню.

– Я не отпускала тебя, Сонья! – в ответ на крик старухи, я лишь махнула рукой. Да она могла сейчас меня наказать, но оно того стоило.

Мне нравилось отравлять её жизнь.

Нравилось смешивать эту каргу с грязью.

Я мстила ей, раз за разом окуная её мордой в свою ненависть.

На кухне уже стояли приготовленные миски с рыбной похлёбкой, в которой сиротливо плавали веточки разваренных водорослей.

Услышав тихое постукивание, я обернулась к послушнице – поварихе.

Пожилая женщина кивком головы указала мне на отдельно стоящую деревянную миску, а затем взяла ложку и произнесла губами: «Ешь».

Медленно кивнув, я поспешила выполнить её указания. Раз она налила мне супа раньше всех, значит, есть вероятность, что еды я больше сегодня не увижу.

Я быстро работала ложкой, а она стояла в дверях.

Видимо, караулила, чтобы жрицы не заявились. В комнату вошла ещё одна женщина.

Смэка.