Сапер

В синем небе плыли десятки самолетов с черными крестами. Шли на Киев. Или еще дальше.

– Главврач погиб при бомбежке на выезде из города, – тяжело вздохнул психиатр.

– Кто его заместитель?

– Теперь я, – еще раз вздохнув, ответил Соломоныч.

– Звони скорее, а еще лучше поезжай в горком. Задержимся – пропадем. И не вздумай вывозить больных железкой – ее бомбят больше всего.

– Поеду во Львов… – решился Адам. – Буду выбивать грузовики. Или хотя бы подводы.

* * *

В полдень прослушали выступление Молотова.

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление.

Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством…»

Молотов говорил убедительно, напористо. Слушали его буквально открыв рты. Некоторые женщины-санитарки плакали. Дергая меня за рукав, замычал Вовчик.

– Да, брат, война началась… – Но он таких слов, наверное, не понимал, успокоился от того, что я с ним заговорил.

«…Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина!»

В этом месте один из санитаров не выдержал, тихо, буквально себе под нос спросил:

– Но почему не Сталин выступает?

На него зашикали.

«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» – шепотом вместе с Молотовым я закончил выступление.

* * *

Адам оказался просто никаким хозяйственником. Ни про еду, ни про транспорт, ни про прочие вещи, необходимые на марше, он не имел почти никакого представления. Соломоныч суетился, звонил начальству, но все без толку. Если и получалось связаться с высокими кабинетами, то в ответ он получал практически открытым текстом отлуп, мол, разбирайся сам, не до тебя сейчас.

К вечеру он совсем опустил руки.