Степная луна белоголовых

Ирри беспомощно оглянулась, понимая, что попала окончательно. Что даже крикнуть не сможет. Смысла в этом не было никакого. В таверне сидели сплошь солдаты, подчиняющиеся этим трем офицерам. Они ей не защитники… И Дождик один против всех не выдюжит…

И уговаривать явно давным давно уже успокоивших и умертвивших даже свою совесть офицеров сжалиться и не трогать ее – бесполезно…

Мужчины поднялись, блондин дернул ее за локоть вверх, заставив охнуть от боли и неожиданности.

Ирри на инстинктах попыталась выкрутить руку, стало еще больнее…

И в этот момент двери таверны распахнулись, впуская новых гостей.

Высоченных, широкоплечих, занявших своими мощными фигурами весь дверной проем, совершенно одинаковых на лица, различающихся только рисунком татуировок у висков и косами, у одного заплетенными ближе к макушке и убранными в высокий хвост, а у другого вольно лежащими на плечах.

Степняки, варвары, редкие гости здесь, в западном округе…

Гомон в таверне мгновенно стих, все словно по команде развернулись и принялись рассматривать новых гостей.

А те, вообще не смущаясь из-за слишком внимательных взглядов, молча осматривали зал, солдат за столами, Марушку у стойки, Дождика у внутренней двери… И тормозя на офицерском столике. А конкретно, на Ирри, в этот момент как раз судорожно пытающейся вырвать руку из железной хватки блондинистого офицера.

Степняки, мгновенно оценив позу Ирри, ее искаженное от боли лицо, пальцы мужчины на белой коже предплечья, одинаково нахмурились и, не удостаивая больше никого вниманием, синхронно двинулись к цели.

К Ирри.

И она, перестав вырываться и глядя, как приближаются близнецы, как бешено и страшно горят их глаза и сжимаются гневно губы, обреченно подумала, что неправильно она оценила главную опасность сегодняшнего вечера.

Не офицеры были причиной тревоги ее внутреннего чутья.

А они, два несносных степняка, уже в который раз встававших на ее пути…

1

– Это еще что за дика… – недуменно успел булькнуть офицерик с пушистыми ресницами и, собственно, этими ресницами еще и взмахнуть в дополнение к словам.

И на этом все.

Дальше он уже ничего не мог, потому что у одного из дикарей оказался на редкость крепкий кулак, а у офицерика – на редкость хрупкая челюсть.