Я тебя забуду

– Ну хочешь, я вам экскурсию на яхте по Финскому заливу устрою? Ты, я, Глеб, и больше никого. – Коля умоляюще смотрит в глаза.

Пару лет назад, когда он только купил нашу клинику, это сработало. Сейчас я слишком хорошо знаю цену такого взгляда.

– Хочу просто я и Глеб. Без «ты». И не по Финскому заливу, а по морю.

Кравцов тяжело вздыхает и опускается в кресло для посетителей.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты язва? – Он смотрит исподлобья. Серьезно, хмуро.

А меня смех разбирает.

При Шаталове так и не рассмеялась.

А сейчас покатываюсь. До слез, до боли в щеках. Истерично и громко.

– Я сказал что-то смешное? – с обидой, как большой расстроенный мальчик, произносит Кравцов.

Сейчас он кажется моложе моего сына. Тот лет в пять перестал корчить подобные фальшивые гримасы.

– Язва… – отсмеявшись, говорю я. – Ты спросил, называли ли меня так.

– И?..

– Девять лет назад. Отец моего сына.

Пожалуй, Шаталова сегодня чересчур много. Такого количества напоминаний хватило бы еще лет на девять.

Жаль, у памяти не существует стоп-слова.

– Наверное, он был очень проницательным, если в твои… – Что-то отсчитывая, Коля загибает пальцы. – В твои девятнадцать рассмотрел потенциал.

– Был. Проницательным, – произношу по словам. И усилием воли заставляю себя выключить режим истеричной бабенки.

Глава 3. У него твои глаза

Мучаешься, рожаешь, не спишь по ночам, а он вылитый папа.

После ухода Кравцова я больше ничего не жду. Записная книжка летит в сумочку. Спустя минуту туда же отправляются ключи от кабинета.

Пока иду по коридору, весь мой мир сжимается до прямоугольника мобильного телефона.

Считается, что самая сильная зависимость – героиновая. Наверняка исследование проводили мужчины. Как обычно на коленке, с заранее заготовленным результатом. И даже близко не представляя, что такое зависимость матери от голоса сына.

К счастью, долго ждать своей «дозы» мне не приходится. Глеб снимает трубку после второго гудка, и сердце вздрагивает, когда в динамике раздается любимый, немного расстроенный голос.

– Мам, ты опять задержалась? – произносит сын с тяжелым вздохом.

– Прости, родной. Я не планировала. Так… вышло.

– Как всегда…

Слышится еще один вздох, и я до боли закусываю губу. Мой мальчик такой серьезный, будто не мне двадцать восемь, а ему.

– Давай я поговорю с твоим начальником, чтобы он тебя больше не задерживал?

Глеб предлагает это не в первый раз, но глаза все равно становятся влажными.