Лохматый театр. Том 2

 – Я тут не ради того, чтобы с вами сотрудничать или соревноваться, я тут, чтобы урыть вас в землю! – с каждым сказанным словом, голос Максвелла менялся, становился все более искаженным и демоническим. – Кукловод будет самой яркой жемчужиной моей коллекции, когда я поймаю его! В день, когда потрошитель будет повержен, мое имя навсегда останется вырезано в граните истории, а мое влияние на людские и кукольные умы станет еще крепче, чем сейчас!

Оттер спустился со стола и интенсивно зашагал к выходу, цокая твердой подошвой.

Дроны полетели следом.

– Убийца будет у нас на следующей неделе, – решительно объявил аксолотль. – Я никогда не ошибаюсь, а уж тем-более не проигрываю…

***

Рукава белой рубашки Лохматого Директора были вольно завернуты до локтей, обнажая два глубоких закрученных шрама на правом предплечье. Беззаботно сложа руки у груди, начальник умиротворенно любовался алым закатом с вершины Огненного Склона.

– Где же Лиса? – пробурчал лохмач себе под нос. – Задерживается, наверное…

Некто медленно шагал по широкому тротуару Мэпл-стрит, с каждым шагом, все ближе и ближе подбираясь к Директору.

Начальник не мог этого знать, ведь стоял спиной к автомобильной дороге и не видел ничего, что происходило позади него. Немногочисленные прохожие с большим удивлением, а может быть даже подавленным шоком, смотрели на лицо приближающегося незнакомца, почти сразу виновато отводя взгляды в сторону.

Перейдя дорогу, некто шагнул на газон, покрывшийся красными контурными бликами заходящего солнца, и замер в паре метров от лохмача.

– Что ты здесь делаешь? – раздраженный хриплый голос вахтера донесся из-за спины Директора.

– Вахтер, не доставай меня хотя-бы в нерабочее время! – проворчал Директор, скривив недовольную физиономию и развернувшись на сто восемьдесят градусов.

В тот момент сердце лохмача екнуло от неожиданности и легкого испуга… ведь, голову сторожа в кои-то веке не покрывал капюшон…

Вахтер оказался морщинистым седым стариком с коротким крючковатым носом.

Его немолодое бледное лицо было усеяно огромным количеством широких розовых шрамов, будто от острых когтей какого-то дикого зверя: один старый порез проходил через переносицу, три других сквозь глубокие серые глаза, еще один виднелся у левого виска, а несколько на губах и подбородке.

Дополняла картину большая металлическая пластина, (какие обычно используют в процессе протезирования фрагмента черепа) отсвечивавшая закат в районе темечка сторожа.