Мама для Ромашки

Но Алексей Сергеевич Воротынцев все так же подтянут, ухожен. Выглядит вполне прилично. Неизменно черные костюмы и черные рубашки – их я помню еще с далекого детства. Как мужчина, симпатичен, бесспорно, но как человек – душа там гнилая. Одно лишь радует, что я полностью мамина дочка. И внешне, и по характеру. Разве чуть упорства взяла от него. За это лишь спасибо. Ах да, еще гетерохромию, что от его матери, то есть моей бабушки, передалась.

– Повзрослела, – проговорил он, задумчиво разглядывая мое недовольное лицо, – все больше становишься похожа на мать.

Хотела брякнуть едкое замечание, да его спас подоспевший вовремя официант.

– Чашку эспрессо, пожалуйста, – бросил отец, даже не взглянув на молодого парня, который ранее обслуживал меня. Тот, в свою очередь, быстро сделал записи в блокноте и так же быстро ретировался исполнять просьбу “большого человека”. – Итак, – снова обращается ко мне, – ты с завтрашнего дня выходишь на практику.

– Это констатация факта, а не вопрос, – хмыкаю я, крутя в руках горячую посудину.

– Я в курсе твоей жизни, не стоит думать обо мне плохо, – перед ним тут же оказалась чашка с кофе. Быстро, однако!

– Каким боком моя практика касается тебя? – ничем хорошим этот разговор для меня не обернется, чую пятой точкой.

– Благодаря мне ты оказалась именно в этой фирме. Тебе пригодятся знания, – я уже хочу уйти от этого разговора. – “ПрайдИнвест” – одна из самых больших компаний на рынке инвестиций.

– Давай по существу. Неспроста же ты это сделал, – сложила руки на груди и уставилась на мужчину.

– Мне нужна будет информация. Любая. Ты принята в штат на место делопроизводителя. Все документы будут проходить через тебя. Мне нужны их копии. И если понадобится, то и оригиналы, – как на одном дыхании выпалил он. Я лишь молча хлопала ресницами, не веря, действительно ли правильно расслышала сказанное.

– Да ты что? – усмехнулась, – никак в шпионки меня заделать собрался?

– Поработаешь на благо отца и фирмы.

Эгоистично. Мерзко и просто противно.

– А с какой стати я должна так подставляться? С какой радости? – боже мой, и этот человек – мой отец? Серьезно?

– А с той, что жизнью ты обязана мне!

Как гром среди ясного неба.

– Ты матери жизнь испортил, решил и меня угробить? – чуть подалась вперед, чтобы взглянуть в его глаза. Карие, темные. Явно что-то замышляющие. И отнюдь не доброе.