Экзерсис на середине

Экзерсис на середине

Мила Сович

Генерал Ермолов писал Милорадовичу: "Надобно иметь запасную жизнь, чтобы быть везде с вашим превосходительством". 14 декабря 1825 года запасной жизни у петербургского генерал-губернатора не оказалось…Исторический рассказ из серии рассказов "Генералам двенадцатого года".

Мила Сович

Экзерсис на середине

Серый зимний свет декабря разливается над Петербургом. В многочисленных казармах – гомон, суетятся чернорясые батюшки, прохаживаются офицеры, нервно теребя перчатки.

У Театрального училища, возле черного хода, фыркают лошади, бьют копытами истоптанный снег. Катя выбегает после ежеутреннего класса – одна, отпросилась пораньше. Машет кучеру казенной кареты – доберется пешком.

Мерзлый канал в прозелени льда, слепые от сырости окна. Кое-где на набережной – лужи слякоти в снежном крошеве. Падают липкие хлопья.

С треском подков пролетает верховой фельдъегерь, жмутся к стенам прохожие.

Скрипит тяжелая парадная дверь.

В открытой нижней гостиной – господин Майков, директор театров.

Граф Милорадович стоит у окна и смотрит на хмурое небо. В городе праздник – присяга, и разномастные слухи галками вьются вокруг Адмиралтейской иглы. Здесь ли место сейчас генерал-губернатору?

Катя падает в кресло, торопясь, нога за ногу, стаскивает ботики и, вскочив, начинает прыгать, скрещивая щиколотки в лентах бальных туфель. Четыре антраша на шестнадцать счетов – и снова, и выше…

– Промочила ноги, – хохочет, задыхаясь, тянется, переломившись в талии, обнимает себя под колени.

– Бог мой, Катюша! Зачем же ты так бежала?

Ясный взгляд из-под мокрого капора.

– Боялась, вы уйдете.

– Не сейчас, душа моя, – он улыбается в ответ.

Мазком красок среди простой гостиной – ворох цветов в вазе. Катя смеется, поднимает руки, идет навстречу арабесками Амура из «Зефира и Флоры», ее детской дебютной партии. Каждый шаг – на четверти стопы, в равновесии, под распахнутым пальто дрожит у колен пышный край сценической юбки.

– Бог мой, с класса – и с мокрыми ногами? Тебе надо переодеться.

Плывет под серым небом золотой кораблик на шпиле. От рукавов пальто, от широких полей капора пахнет сыростью, декабрем Петербурга, а губы под губами – теплые…

Отстранившись, он толкает ее в кресло.

Сверху вниз Катя смотрит на генерала перед собой на коленях.