Прутский Декамерон

А когда вернулся и спросил ее, зачем она это сделала, Марта, поняв, что угроза миновала, заявила, что я отстал от жизни, что теперь «так модно», и добавила, чуть ли не с гордостью, что каждая уважающая себя женщина должна иметь любовника, и вообще ей, мол, было интересно изведать, каковы они, другие мужчины. Такое вот откровенное объяснение – измена для эксперимента, экивок моде. Ей это, оказывается, далось легко и просто, а для меня после этих слов мир начал рушиться.

С этого дня, я, словно сумасшедший, практически постоянно разговариваю и спорю с тобой, Марта, хотя тебя нет рядом.

Я с тобой, мягко говоря, не согласился насчет того, что у каждой уважающей себя женщины должен быть любовник, такое, я считал, могло случиться с кем угодно, но только не со мной, не с нами, не в нашей семье. Ведь мы так любили друг друга, и нам было замечательно вместе. Я, задыхаясь от наплыва чувств, в минуты близости говорил тебе: «Ты не представляешь, любимая, как я счастлив, ведь у меня есть ты!» – «Э, нет, – отвечала она, – это мне необыкновенно повезло, потому что, любимый, у меня есть ты!»

Да, ты умела красиво говорить о любви: на школьных вечерах учителя, слушая стихи в твоем исполнении, не стесняясь, вытирали слезы, и даже отъявленные хулиганы сконфуженно умолкали, когда по актовому залу разносился твой звонкий волнующий голос: «Самая страшная кража – это кража доверия…».

Кража доверия. Измена. Крах. С самого первого дня, когда мы только стали встречаться и бывать вместе, люди, лишь завидев нас, улыбались, а затем еще долго глядели нам вслед. «Какая красивая пара!» – говорили они, по-хорошему завидуя нашему счастью. И это были не просто слова – ты была, несомненно, прекрасна, и я, светясь от счастья, тоже, наверное, выглядел рядом с тобой достойно. Помню, как какая-то сельская девчонка подошла к нам на улице, прикоснулась ладонью к твоей щеке и сказала бесхитростно: «Какая красивая вы! Как артистка!»

Мое чувство за три с половиной года, что мы провели с тобой вместе, ни на йоту не остыло, я был по-прежнему влюблен в тебя, наш медовый месяц все не кончался, и мне казалось, что так будет всегда и мы проживем вместе в любви, счастье и согласии все годы, что нам отведены Богом. Но твое безответственное отношение к нашим чувствам перечеркнуло все: любовь, радость, счастье – и теперь у меня на сердце лишь горечь, печаль, боль и растерянность. В один ужасный момент мое счастье исчезло, улетело, испарилось, словно облачко.

И я вновь продолжаю свой монолог.