Братья

А если есть такой, то сколько берет? Не дорого ли возьмет за то, что наслал бы какую-нибудь напасть по желанию заказчика.

Бывало, что и находил брат-простак то, что искал. Но, то денег слишком много запросят за пакостную свою работу местная какая-нибудь ведьма или чародей…, то жаловались на то, что де мол, слишком далеко от их мест его брат-обидчик проживает. И потому чары их злодейские в полной силе не долетают. А уж ежели долетают, то уж очень ослабшие в перелете. И, долетев, до его обидчика, принесут лишь легкие огорчения, не сильнее насморка.

Каждый раз, услыхав такое, разобиженный брат-простак очень огорчался. И то верно, как не огорчаться: столько дорог пройти, столько трудностей испытать; а все это ради легкого насморка! Да еще и плата!

Ох, как жалко было брату-простаку и денег, и времени, и ног своих, истоптанных в долгих дорогах.

Так в пути не один год улетел. А то, чего надо, то есть и по деньгам, и по силе чародейской, так и не нашел.

Страны все чужие; не нашенские и всем он вокруг- чужой.

Идет как-то брат-простак и видит, что, вроде бы места, какие-то знакомые. Народ на родном языке изъясняется. Сначала даже взгрустнул, а потом призадумался:

– «А может быть это к лучшему. В родных местах и объясняться проще, и выжить как-то легче. Да и колдунам, живущим поближе к его местам, сподручнее будет его обидчика наказать. Чары злодейские силу терять зря не станут.

Эти рассуждения ободряли и поддерживали братца-простачка в его, как оказалось обратном пути. Земля то круглая!

Шел он по родным местам и понимал, как же долго отсутствовал он. Как изменилось все вокруг. Те же поля…, но заброшенные заросли бурьяном. Дома обветшали. Покосились. Не летят из садов, как в дни его юности веселые, зовущие в пляс песни. Как-то приуныло все вокруг.

Задумался брат-простак: «Не случилась ли беда? Не напал ли мор на родные его места, пока бродил он по белу свету».

Размышляя над увиденным, он вошел в густой лес. Еще раз подивился тому запустению, что царило вокруг. Чувствовалось, что давненько забросил лесник этот лес.

И так, продираясь сквозь чащобу, вдруг услышал брат-простак горький плач и рёв какого мужлана. Время от времени этот плач прерывался сетованиями и причитаниями.