Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание

Значило ли это, что ее берегли для чего-то, пугающего своим размахом и возможной ценой. Неужели ее спрятали до определенного момента, который, по всей видимости, настал?

– Забудь, девочка. Мы выбрали свой путь и не вернемся к прошлому – оно забыло о нас.

– Я хочу правды, – отрезала Амисса, не желая снова слушать старческие мудрости. Их было слишком много за всю ее сознательную жизнь.

Смирение, осторожность. Контроль… постоянный контроль! Скрытность, ложь, бесконечные маски! Догадки о том, кто она, кем могла бы быть и кем пока стала.

Кочевница без имени и настоящего лица. То сорванец в обносках, то болезненная девочка, не покидающая палатку, то отважная воительница, наравне со взрослыми сражающаяся с дикими кошками.

– Я заслужила правду, – непримиримо добавила она, глядя в упор на своего шойна – единственного человека, которого знала с трех лет, заменившего ей отца, мать, брата, друга…

Он заменил ей семью, но в полной мере не стал ею. Учил, наставлял, рассказывал, часто недоговаривал, скрывал от всех, заботился, наказывал.

– Нет, девочка. Ты слишком мала.

– Мне почти двадцать! – решительно сократила она между ними расстояние.

– Ты не готова.

– А буду ли?! Я не настолько глупа и способна сопоставить факты. Моя семья мертва, их убили в ночь Трех Белых лун! Я права? Поэтому мы стали кочевниками, когда мне было три. Маленькому ребенку не место на Путях. Здесь даже взрослые не всегда справляются! Шойн, хватит! Я устала от лжи. Всякий раз, когда заводила тему о своем происхождении, ты уходил от ответа и снова бежал.

Тебе не надоело? Мне – да!

Старик опустился на подушку, положил рядом крюку. Подтянул к себе ноги, принимая позу для медитации и намереваясь таким нехитрым способом оставить Амиссу без ответов.

– Даже не думай! – схватила она шойна за руку. – Чего ты боишься? Не веришь в меня? Считаешь, не справлюсь?

– Не справишься, – согласился старик. – Ступай мыть посуду. Мы скоро выдвигаемся.

Принцесса сжала кулаки, покорно отправилась к выходу.

В детстве она помнила его более решительным, пылающим жаждой мести, теперь же шойн принял участь кочевника, смирился. Вот только ей эта жизнь была не по нраву. Она не знала родителей, до определенного момента не догадывалась, кто она. Зато во снах всплывали нечеткие образы. Был нежный мамин голос, поющий колыбельные, еще отцовская улыбка. А также звонкий смех старшего брата, отнимающего у нее игрушку.

– Сегодня ночью я сбегу, – произнесла она не оборачиваясь.