Путешествие извне

Это место, которое по весне зарастает травой, выше головы.

– Давай, ты его держи, а я спрячусь. Посмотрим, как быстро он меня сегодня найдёт! – смеясь, прыгала в траву Финка. Я попытался его отвлечь, чтобы Дик не видел в какую сторону она побежит, после чего отсоединил карабин поводка и крикнул: «Ищи!». Пёс с разбегу прыгнул в траву, и через несколько секунд я услышал смех и громкое: «Ну перестань!». Дик всегда её очень быстро находил. Мы пересекли пустырь, и вышли туда, где трава едва достаёт до колен. Вдалеке была видна заброшенная стройка, куда мы с мальчишками раньше бегали в прятки играть, а на деревьях, которые изредка нам встречались, уже начинали распускаться почки.

– Ой, смотри Сенька, верба цветёт! А я помню, как ты мне в детстве говорил, что эти мохнатые шарики – маленькие зайчики. Что зайчики на деревьях растут, и скоро у них появятся лапки, уши и хвостики. А я ведь тебе верила! Целые карманы этими пушистиками набивала!

– Ха-ха-ха, зато всегда такая счастливая была, когда их собирала!

– Это не смешно! Обещай, что больше не будешь надо мной так шутить! – она легонько толкнула меня в бок.

Я улыбнулся и шмыгнул носом – «Не буду!». На улице вечерело, небо озарилось кроваво-красным закатом, и лишь кое-где, облака отражали этот насыщенный цвет, приобретая нежно-розовый оттенок.

– Солнце садится. Пора домой. Где же Дик?

Мы принялись его звать и вскоре из-за кустов выпрыгнул пёс, и с громким лаем стал кружиться вокруг нас. Я пристегнул к ошейнику поводок, и мы повернули в сторону дома. Там меня встретила мама. Когда я зашёл, она, молча, вышла из комнаты, взяла пса на руки и ушла с ним в ванную. Краем глаза я заметил в её взгляде отстранённость, или даже какую-то тоску.

– Мам, всё нормально? – я заглянул в ванную, снимая шапку и шарф. Она мыла псу лапы, и, не оглядываясь на меня, ответила:

– Да, всё хорошо.

Мать моя была не из тех женщин, кто просто так, без повода придаётся меланхолии, поэтому я счёл, что у неё, возможно, были какие-то проблемы на работе, которые дети не способны понять, даже если им рассказать. Впоследствии, я стал видеть её грустной всё чаще и чаще, казалось, она находилась в каком-то забытье, можно было даже подумать, что её одолевает какая-то болезнь. Все мои вопросы к ней получали один единственный ответ, и этот барьер мне не удавалось обойти – «Всё хорошо». Что касается моего отца, то он вёл себя как обычно, хотя по нему трудно было судить, в каком он был настроении.