Выбор сердца

– А что же это?!

– Когда у тебя появятся дети, ты поймёшь…

Сейчас я чувствовала – он смотрит на нас из окна и будет смотреть, пока мы не скроемся из виду. Я ощущала на себе его взгляд, как тёплое прикосновение. И мама тоже, но она не оборачивалась. Всё, что было нужно, они друг другу уже сказали, и теперь её сердце разрывалось от боли, сжимая губы в тонкую бледную линию и прокладывая глубокую морщинку между бровей.

– Мама, мы не можем так с ним поступить, – осторожно дёрнула я её за руку.

Но она не обернулась, только бесцветно откликнулась:

– Пожалуйста, не надо. Мне и так тяжело.

Я сглотнула подступивший к горлу ком и замолчала. Глядя себе под ноги, мама торопливо заговорила, словно повторяя вызубренный урок:

– Я пойду первой. Ты – следом за мной. Ни в коем случае не сходи с тропы и не вздумай сделать ни одного шага назад. Старайся не отставать. – И, глянув на моего Любимого, добавила: – Присматривай за ней.

Он едва заметно ей поклонился и улыбнулся мне.

Я отвернулась.

Я любила его. Очень. Он стал моей первой и единственной настоящей любовью. В тайне ото всех я уже видела себя его женой. Он заботился обо мне, этот высокий светловолосый парень, цвет глаз которого я никогда не могла точно определить – то ли серый, то ли зелёный, то ли голубой, а иногда все цвета сразу, да ещё и с янтарными прожилками. Совсем недавно я доверяла ему, как себе. Мой мир, мои мечты рассыпались как карточный домик, когда я узнала, что он даже не человек.

Мой Любимый оказался одним из народа моей мамы, приставленным ко мне Его Величеством Королём Заката, чтобы охранять меня и всегда быть рядом. И ещё чтобы я – не дай бог! – не пошла по стопам своей матери, влюбившись в землянина. Он и сейчас будет идти позади меня, замыкая наш крошечный отряд – верный слуга своего Короля. Только вот теперь я даже не знала, любил ли он меня когда-нибудь по-настоящему или же вот уже несколько лет мастерски играл передо мной роль пылкого Ромео. Но больнее всего было то, что даже когда я узнала правду, и мне мучительно хотелось вырвать его из своего сердца, я не могла. Глубоко внутри жило понимание, что рано или поздно я прощу его, потому что он не сделал мне ничего дурного.

Несколько секунд мы стояли на самом краю тропы, и когда брошенные двумя домами тени выровнялись и превратили её в подобие золотого, прямого как стрела коридора, мама, наконец, сделала первый шаг.