Нельзя красть у бога

Едва остановил солнце, и день продлился девять месяцев, сердце-вещун предсказало – не быть добру, грех! Он  переплюнул в этом даже бабку свою, богиню Дану, – несть числа моим хлопотам, – проворчал в ответ и повернулся к Боанн за поддержкой:

– Несправедлив, ты слышала? Ещё сказал бы, что я и не поддерживал его никогда. А кто помог пройти испытания, когда тебя понесло добывать невесту для этого пройдохи, Мидира? Когда ему, видишь ли, вздумалось заполучить саму Этайн Эхрайде, дочь Айлиля, короля Улада? Кто помог расчистить двенадцать лугов? Проложить русла двенадцати рек? Кто дал, в конце концов, выкуп за девчонку? Может, стоило подождать, пока Этайн превратят в красную муху, глядишь, и кошель отца остался бы прежним? Я несправедлив, тьфу! Такова твоя благодарность, Энгус? Такова любовь к родителю?

?

– Я… – начал было тот, но Дагда уже встал с места, не собираясь выслушивать оправдания сына.

– А ты, Каэр? Может, не нужно было правителям Коннахта идти войной на твоего папашу, чтобы добиться твоей руки? Пусть бы всё оставалось как есть.

Ты – на озере, лебедем, Энгус – с нами. Кому охота, чтоб его дитя превратилось в птицу, хоть и по своей воле, хоть и по любви?

Невестка почтительно склонила голову. Но как только наступила тишина, выпрямилась и сказала:

– Всё так. И Энгус, твой сын, и я, его жена, благодарим за то, что стало нам доступно с твоей помощью. И несравненной Боанн. Но, Дагда! Мы всего лишь хотели сказать, что нет смысла в этих благодеяниях, ибо негде нам жить и размножаться, как того требует зов крови.

Пока Энгус сражался плечом к плечу с воинами против моего отца, ты разделил сиды между детьми, позабыв о младшем сыне!

Дагда покраснел, Каэр продолжила:

– Ты знаешь, что с тех пор, как я сказала «Да», мы 12 месяцев провели на берегу прекрасного озера Бель-Драгон, в прозрачных водах которого отражаются старые дубы и омёлы, и не было нам дела ни до мирской суеты, ни до божьей…?

– Но каждый второй год, сразу после Самайна, – он прервал её взмахом руки – мол, знаю, знаю, – вы будете возвращаться в людское обличье.

– И тогда, наконец, сможем зачать детей, – закончила Каэр и улыбнулась. После развела руками, – но где, коли сида нам не досталось? Лебеди совьют гнездо на озере, но нет в нём места для людей.

Боанн радовалась разумным словам, и тому, что ни грозный тон, ни насупленные брови, не испугали жену любимого сына.

– Твоя правда, Каэр, – молвил Дагда, сбитый с толку.