Сумеречный Фронтир

Пурга слегка ослабла, зона видимости расширилась на метр или полтора. Где-то за белой пеленой появились смутные силуэты, снующие туда-сюда со скоростью лани, словно их движения нисколько не сковывались сугробами по щиколотку и шкваловым ледяным ветром. Вдобавок, северяне смеялись, и каждый раз, когда очередной снежок попадал в цель, раздавался особенно неприятный, низкий, почти утробный хохот. Хохот победителя.

– Побливе подойдите, пфы бефеные, – тихо процедил пехотинец, и отметил, что с пятью выбитыми зубами разговаривать чрезвычайно неудобно.

Какая-то неведомая сила заставила его снова вскинуть щит и упасть на одно колено. Как раз вовремя: в тот же миг в обитое сталью дерево угодил не снежок, а самая настоящая стрела. Пехотинец выглянул из-за щита, чтобы понять, откуда произошёл выстрел, и тотчас обречённо вздохнул, поняв, что установить дислокацию противника всё ещё не представляется возможным из-за ужасных погодных условий. Если бы не изорванный алый плащ и такого же цвета накидка поверх лат, на которой золотой нитью был вышит герб Ахариамского королевства в виде восседающего на троне льва, его тоже было бы обнаружить крайне проблематично.

Но вся эта геральдика сейчас служила скорее мишенью, нежели предметом гордости. Недаром северяне носили лишь светлые и сливающиеся со снегом одежды, а лица мазали белой глиной или голубиным помётом. Заметить такого бойца в сугробе было совершенно невозможно, пока тот не нападёт первым.

Вторая стрела снова попала в щит, но на сей раз не под прямым углом, а, скорее, по касательной, с силой развернув пехотинца в сторону. Как раз туда, где уже стоял неведомо откуда появившийся северянин с грозной шипастой палицей наготове. Удар его ноги пришёлся в подбородок, и пехотинец, вскрикнув от боли, рухнул на спину, почти полностью погрузившись в сугроб. Противник подошёл ближе и навис прямо над ним, недобро ухмыляясь и скалясь чёрными-пречёрными резцами.

Пехотинец, переборов себя, закрылся щитом как раз в тот момент, когда палица опускалась ему на голову. Удар колоссальной силы расколол щит надвое, и рука пехотинца, обмякши, упала. Предплечье было вывернуто под неестественным углом и жутко болело. Перелом был налицо.

Северянин это заметил и снова громогласно рассмеялся. Кинув на свою жертву злорадный взгляд, наступил на переломанную руку подошвой ботинка.