Сумеречный Фронтир

Пехотинцу потребовалось космическое количество мужества и силы воли, чтобы не взреветь от агонии, а лишь сжать оставшиеся ещё во рту зубы так, что за ушами затрещало.

Противник повернулся в сторону и что-то крикнул ожидающим вдалеке товарищам на незнакомом языке. Вероятно, возвещал о том, что королевский гвардеец более не представляет опасности и лежит на снегу, не способный продолжать бой. Но пехотинец был способен. Ясно понимая, что выйти живым из этой передряги у него уже не получится, он твёрдо решил забрать с собой перед гибелью столько врагов, сколько сможет, чтобы в загробном царстве сам Лоррей – бог войны и покровитель всех мужчин – одобрительно похлопал его по спине, приглашая присоединиться к бесконечному пиру в своих чертогах.

Где уже, несомненно, его ждут те друзья, что пали от рук северян до него.

Пехотинец, воспользовавшись тем, что противник отвлёкся, поднял правую руку, всё ещё сжимающую рукоять палаша, и с силой вогнал своё оружие в северянина вертикально вверх, метя в область паха.

И лезвие без особых проблем вошло в тело по самую рукоять, рассекая большую часть внутренних органов, начиная с мочевого пузыря и кишечника, а заканчивая лёгкими и сердцем. Северянин не издал ни звука, лишь на раскрывшихся от боли и удивления губах застыл немой крик удивления. Он начал падать прямо на свою недавнюю жертву, и пехотинец одной волею богов сумел вовремя перекатиться в сторону, успев заодно вытащить из тела врага свой меч.

Будто по заказу вдруг снова поднялась пурга, причём ещё сильнее, чем прежде. Королевский гвардеец собрал в кулак остатки воли и принял вертикально положение, помогая себе подняться палашом, словно костылём. Левая рука не реагировала на мысленные команды и висела мёртвым грузом. Благо, что болеть перестала, и пехотинец ума не мог приложить, по прихоти какой небесной силы пропала вся боль.

Вьюга завывала так сильно, что теперь не слышался даже хруст снега под ногами.

И было неизвестно, откуда произойдёт очередная атака. Теперь оставалось надеяться только на удачу.

Пехотинец, вонзив палаш в сугроб, освободившейся рукой сорвал с себя накидку и плащ. Было тяжело, голова ходила кругом, но он справился и устоял на ногах. Избавившись от ярких элементов одежды, снова опустился на одно колено, стянул с поверженного северянина белую волчью шкуру и накинул её себе на плечи, плотно затянув все шнурки и тесёмки.