Фельдъегеря́ генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга третья и четвёртая

Фельдъегеря? генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга третья и четвёртая

Николай Rostov

История девятнадцатого века – как, впрочем, история любого другого века – есть, в сущности, величайшая мистификация, т. е. сознательное введение в обман и заблуждение.Об одной такой мистификации девятнадцатого века этот роман.

Фельдъегеря? генералиссимуса

Роман первый в четырёх книгах. Книга третья и четвёртая

Николай Rostov

© Николай Rostov, 2019

ISBN 978-5-0050-2928-7 (т. 3, 4)

ISBN 978-5-0050-2778-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КНИГА ТРЕТЬЯ

Сир, вы требуете от меня невозможного!

Седьмой пункт остается в силе.

    Павел[1 - Письмо нашего государя к императору Наполеону. А вот что государь в тот же день Александру Васильевичу Суворову написал! С французской помощью любой дурак турка победит. А ты без них попробуй. Победа тогда будет слаще! А то ведь горька она будет, ежели я сделаю то, что ты меня просишь. Так что не проси, Александр Васильевич, тот пункт похерить… Все последующие сноски и примечания будут следовать, набранные курсивом, непосредственно за текстом, к которому они относятся.

Это сделано исключительно для того, чтобы не затруднять ваше чтение. К тому же, как правило, их или вовсе пропускают, или прочитывают после прочтения всей страницы, а этого мне бы не хотелось, так как мои примечания играют, смею думать, наиважнейшую роль в моем романе.]

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Боровиковский Владимир Лукич (1757—1825)

Портрет Павела I

Сумский художественный музей

Павел Петрович Чичиков, так теперь я буду называть бывшего управляющего князя Ростова, был человеком хотя и демоническим – и мошенником отменным, – но все же человеком, в сущности, он был безобидным – да к тому же несчастливым.

Ведь как он ни старался ужас своим демонизмом на людей нагнать, гипнотизмом голову им до безумия вскружить или фокусными своими штучками на тот свет отправить, – ничего у него не получалось.

И как же ему было досадно и нестерпимо больно! Как он страдал из-за этого.

Вот и сейчас, когда он свою монетку серебряную внимательно рассмотрел, сердце в его груди затрепетало, и он воскликнул: «И с чего это я вдруг решил, что с монеткой ошибся? Зачем убежал? – и с негодованием продолжил: – Нет, это не я, а она мошенница! Так прямо надо заявить. Пусть Бутурлин стреляется!» – И он было, в горячке, ринулся, чтобы им это сказать, но тут же одумался.