Один день Марины Ивановны

***

Марина Кузнецова проснулась от будильника. Звук был на удивление противным, но выключать сигнал она не торопилась. Назло двум дармоедам в той же комнате. «Петух» успел проверещать раз десять, пока из-за зашторенной перегородки не донёсся скрип кровати и вопль ломающимся голосом:

– Твою мать! Ну сколько можно?!

– Что ты сказал? – Марина подскочила, брезгливо переваливаясь большими бёдрами и плотным животом через храпящего перегаром мужа и опускаясь на пол с грохотом, от которого в тон петуху запели хором чашечки в серванте.

– Ты что мне только что сказал, гадёныш? – Марина прошипела угрожающе и резко отогнула шторку.

Сын сделал вид, что спит и только начал просыпаться.

– Я это… Во сне, наверное…

– Во сне-е-е? Ну-ну. – Марина развернулась и шагнула к умывальнику. – Давай я тоже буду делать всё во сне. Стирать, готовить, убираться. Кормить вас, тунеядцев. Деньжищи в дом таскать.

– Мам, кстати. Дай пятьсот рублей?

– Тебе на кой?

– Учителям собирают. На Восьмое Марта. Сказали, кто не сдаст, тот пидор.

– Пятьсот рублей? А им не жирно? Они не обнаглели в своей школе?

На самом деле на подарки собирали пятьдесят, но сын рискнул, и вроде, прокатило. Мать, продолжая материть учителей, полезла в шифоньер, где прятала заначку. Но денег там не оказалось.

– Где деньги?! – глаза Марины потемнели, а руки сжали полотенце.

Сын прикрыл голову на всякий случай и пробурчал из-под локтя:

– Чё я-то сразу? Вон, у отца спроси, с кем он их пропивает!

– Ах ты, скотина! – Марина обернулась на супруга и сорвала с него остатки одеяла.

– Василий! Совсем дошёл? Последнее из дома тащишь?

– Марин Иванна, не ори, башка раскалывается.

– А так?! – Марин Иванна хлёстко шлёпнула по голове супруга мокрым полотенцем. – Ты хочешь, чтоб твой сын стал пидором?

– М-м-м… Не-е-ет…

– Что ты мычишь? Опять вчера в говно пришёл, зараза! Уже тошнит от пьянства твоего!

Марин Иванна и в правду ощутила тошноту, но не сдалась. Склонившись над диваном и ухватив за майку, рванула на себя Василия, заставив сесть, и зло уставилась в глаза:

– Ещё неделя до получки.

– С работы принесёшь. Чего орать-то. – Василий честно попытался вспомнить, брал деньги или нет, но в голове было темно, и поручиться, что не брал, не получалось.

– Колбаски, мам. Колбаски принеси, – раздался голос из-за шторки. Сын был доволен, что так удачно рассчитал. Что мать, не обнаружив денег, решит на пьяницу-отца.