Побег Кратова

Побег Кратова

Павел Андреевич Хатемкин

Кратов приходит в себя в незнакомом помещении. Он не помнит ни прошлого, ни того, как сюда попал. Ему известна только его фамилия. Вскоре он узнает, что находится в замкнутом пространстве, разделенном на сектора и похожем на некую станцию. Там есть и другие люди, которые тоже почти ничего о себе не помнят. Вокруг происходят странные вещи: обитатели станции по ночам подвергаются воздействию некой Машины, которая стирает память. При этом люди вынуждены поддерживать исправность систем, которые, как они убеждены, пригодятся им в будущем.

Никто не знает, для чего предназначены эти устройства, но все уверены в необходимости своих действий и важности своей миссии. После внезапной аварии, которая нарушает работу станции, Кратов и остальные встают перед выбором – остаться здесь или все же попытаться найти выход. Их мнения разделяются. По крупицам собирая образы из своих ночных кошмаров, Кратов пытается вспомнить, кем он был раньше и что привело его сюда.

Содержит нецензурную брань.

Павел Хатемкин

Побег Кратова

Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный стон,

Я увожу к погибшим поколеньям.

Был правдою мой зодчий вдохновлен:

Я высшей силой, полнотой всезнанья

И первою любовью сотворен.

Древней меня лишь вечные созданья,

И с вечностью пребуду наравне.

Входящие, оставьте упованья.

Данте Алигьери, “Божественная комедия”.

Глава 1

Шершавость холодных стен. Это все, что он мог ощущать.

Последний луч света сгинул в решетчатом проеме под потолком, забрав с собой остатки зрения. Тишина тоннами воздуха закупорила уши. Сквозь толщу атмосферы, словно из другой реальности, доносились редкие едва различимые звуки. Из другой жизни.

Только холод.

Только холод и острая текстура камня, сдирающая с пальцев кожу, была сейчас его миром. Миром замкнутого пространства без возможности выхода. Кажется, была где-то дверь, но и это уже неважно. За эоны, проведенные в этой пучине черного густого воздуха, она растворилась, срослась с окружающей тьмой.

Петли и замки вросли в камень, а сам железный прямоугольник – не более чем надгробная плита без даты и имени.

Борьба закончилась.

Дрожь уже прошла.

Вонзающиеся клыки холода превратились в объятия старого друга. Кожа. Холодная, как камень, неровная, шелушащаяся. Под его пальцами она не отличалась от безжизненных поверхностей вокруг.

Погружаясь, растворяясь, превращаясь, сливаясь.