Русский вид. Рысь

На мгновение ему стало жутко, затем вспомнилась старинная поговорка Суворова или другого какого русского полководца:

– И один в поле воин, коли по-русски скроен!

А ведь он мог улететь от них, просто сбежать… Резко дернуть ручку штурвала от себя, потерять высоту, выйти из неравного боя и стремительно улететь к своим. Возможно, «стервятники» Геринга и не стали бы преследовать улепетывающий истребитель.

Но пилот принял другое решение – пока есть снаряды в пушках и горючее в бензобаке, он будет сбивать их один за другим из любого положения, при пикировании и наборе высоты, заходя справа и резко маневрируя.

Новая короткая очередь и разодранный «Юнкерс», завертевшись, показал брюхо в потеках бензина. Строй немецких самолетов оказался рассеян, а вскоре повалил черный дым из третьего бомбера.

Советский пилот ликовал, стараясь не думать о том, что его боеприпасы на исходе, а врагов еще очень много. Он поистине проявлял чудеса пилотирования, выжимая все возможное из проверенной «лавочки», но неожиданно сверху появилось вызванное немцами подкрепление из шести «Мессершмитов».

Они были серьезными противниками. Как правило, управлялись настоящими асами Люфтваффе.

Напряжением воли успокаивая неровно стучащееся сердце, советский пилот пытался собраться с мыслями и как можно дороже продать последние минуты жизни.

«Надо же было до войны выучить их, чертей, в нашем Липецком на свою голову, а кто же тогда знал, что с ученичками воевать придется…»

Он хрипло рассмеялся и одеревеневшими пальцами надавил на гашетку, однако пушка молчала – снаряды закончились.

И все-таки ему удалось прошить ближайший «Мессер» последней очередью из пулемета. Вскоре затих и пулемет, патронов больше не было. Тогда пилот еще долгое время пробовал маневрировать, кидая измученную машину вверх и вниз, вправо и влево… Вскоре по раскаленному мотору прошлась огненная струя, и «Ла-5» потерял управление.

Огненными колесами крутились в мозгу последние мысли:

«Хотя бы еще один забрать с собой на землю.

Не дать улететь, вцепиться зубами! Один немецкий самолет может уничтожить дюжину наших танков, сжечь их заживо вместе с экипажем в аду металлической коробки… Завтра будет страшная битва на земле, а моя здесь уже почти завершена…».

Последнее, что запомнилось ему из неравного воздушного боя – это черный бок «Мессера» с ненавистным крестом, в который он решительно направил свою верную «лавочку».

«Бог! Если ты есть!.. Хотя бы еще один!..