Принцип упреждающего удара

Круг засветился, запульсировал светом, на ровной блестящей поверхности проступила нейронная сеть.

Глядя перед собой, я громко и отчетливо произнес:

– Подсудимая Лана Зорина, человек. Объектик Станислав Гордеев, человек.

От круга отделился тоненький лучик. Он бесконечно удлинялся, двигаясь по ломаной траектории, пока не достиг одного из зеркальных кубов. Пространство под ним вспыхнуло, куб начал медленно опускаться. Зеркальные стены помутнели и через мгновение стали прозрачными, холодную тишину прорезал механический голос, пробуждая к жизни переводчик:

«У вас есть право поговорить с подсудимой – двадцать минут».

Я сошел с круга и направился к камере, не отрывая взгляда от прижавшейся к стеклу хрупкой фигурке. За время, что мы не виделись, Лана почти не изменилась, лишь густые волосы стали длиннее. Сейчас они каштановыми волнами покрывали поникшие плечи, огромные глаза светились надеждой – она еще не знала, что за ней прислали меня. Увидев, что я подхожу, Лана вымученно улыбнулась и обхватила себя руками, пытаясь согреться.

Одна из стен куба бесшумно отползла в сторону и закрылась за мной, едва я переступил порог камеры. Стены вновь стали зеркальными, давая понять, что настал час Оадо – время, которое подсудимый и объектик могут использовать для личной беседы. Я отключил гермо-ленту и снял шлем. Улыбка на лице Ланы погасла.

– Ты-ы… – выдохнула она, и на ее лице отразилась целая гамма чувств: удивление, страх, отвращение, разочарование и возмущение.

 – Почему они прислали тебя?

– Потому, что я лучший переговорщик, – тихо ответил я.

– Ты убийца!

– В сложившейся ситуации эти понятия равнозначны.

Между нами повисла неловкая тишина, я смотрел на нее, а она старательно отводила взгляд. Наконец прозвучал вопрос:

– Как ты?

– Нормально, – я пожал плечами. – Правда нормально, Лана. Не трать время на формальные вопросы. Расскажи лучше, что произошло на Миораносе.

– Это не формальный вопрос! – возмутилась она.

 – Я и правда хочу знать, как ты?

Я не ответил. За пятнадцать лет, она ни разу не попыталась связаться со мной и блокировала все мои попытки поговорить с ней. Моя бывшая невеста, а ныне супруга главы Президентского Совета Объединенных Наций вычеркнула меня из своей жизни сразу, как услышала о том, что произошло на дежурстве. Так что вопрос действительно не был формальным, он был просто бессмысленным.