Дитя леса

Он шёл, заворожённый, слегка касался пальцев плеча Акаме. Она то приближалась, то отдалялась, играла накидкой, встряхивала волосами.

? КИно, – мужчина звал к Акаме другим именем, – зачем ты дразнишь меня?

Акаме прижалась к дереву, позволила человеку подойти. Юко не могла разглядеть тонкую фигуру сестры за его спиной. Лес шептал листвой, Акаме смеялась, тише, чем шелестели листья, прямо в губы мужчине.

– Видишь, что она делает, – Чи превратилась в тень, дышала вместе с ними, – он не сможет опомниться.

Люди много борются с чувствами, потому легко поддаются им.

? Разве это Акаме, сестрица? – спросила Юко, – У неё другое лицо!

? Мы умеем принимать желанный им облик. В их сердцах вспыхивает странный огонь, что зовут любовью, и вкус становится слаще. А мы наполняемся силой и молодостью.

? Зачем касаться его губ? Почему она позволяет стоять так близко?

? Он считает Акаме своей добычей, – Чи следила за движениями сестры, зависть сменилась восхищением.

Акаме праздновала Третью сотню, Чи вступила в цикл полвека назад, жаждала превзойти Акаме.

Юко, не скидывавшей еще облика, все казалось танцем шороха листьев под тяжестью тел, искусной последовательностью изгибов рук, ног, свечения молочной кожи Акаме, музыкой стонов.

? Акаме больно? – спросила она.

Чи не ответила, чуткие ноздри раздувались, впитывая запахи танца Акаме и человека. Акаме распустила хвосты. Белые кончики поднялись над головой. Один, два, три. Ещё два и её назовут Матерью и разрешат произвести на свет новых сестёр.

У Юко хвост один, тоже белый. У Чи два рыжих. Человек не заметил хвостов Акаме. Он видел лишь знакомые черты своей Кино, вбирал губами податливые губы. Акаме выгнулась дугой, закрыла обоих хвостами.

Юко подалась вперёд, Чи зарычала.

Акаме отстранилась от человека, лицо чернело от крови. Она держала в ладони бьющееся сердце. Другой рукой скинула с себя тело мужчины. Струи крови били из развороченной груди, бежали по рукам, выводили узоры на бледном животе Акаме.

Она вырвала его сердце. Жадно слизывала кровь с пальцев, светящаяся в лунном свете, в ореоле белоснежных хвостов, страшная, чужая, поглощающая вырванную обманом жизнь.

? Скоро ты станешь такой, Юко, – Чи потрусила к старшей сестре, надеясь на ошмётки.

Вместе с кровью Акаме пила свет, исходивший от сердца человека.

Главная Мать называет этот свет душой, что позволяет человеку умереть в определенный срок и переродиться для новой жизни.