Темнота

Проскочить! Но как?

Надо было идти не спеша, аккуратно, ставя ножку на одну ступеньку, потом подбирать к себе вторую и так до самого низа.

Медленно. Осторожно.

Лютые шекспировские гримасы все еще были направлены прямо на Джека. Он ощущал их всей своей кожей, словно кто-то положил руку ему на плечо.

Джек стремительно обернулась.

Никого. Показалось.

Он опять продолжил спускаться, пока наконец торжественно не спрыгнул с последний ступеньки на обшарпанный паркет.

Джек подошел к массивной двери, толкнул ее маленькими детскими ручками.

Дверь со скрипом отворилась внутрь.

Из гостинной повеяло могильным холодом. Кожа на его спине покрылась мурашками.

В углу на темно-зеленом кресле сидела мама.

Окна были завешены и Джек едва мог различить ее черты, на всем лежали тяжелые густые тени.

Лицо у мамы было бледное, а глаза черные.

– Мама, мамочка, – тихо звал ее Джек.

Мама даже не шелохнулась, сидела там где сидела, смотря перед собой – эта бледная кожа, глаза, словно две черные точки.

– Ма… – Джек запнулся, виновато посмотрел под ноги.

В ответ гробовая тишина. В комнате почти не было слышно дождя, только тоненький писк за стенами.

Джек поднял голову, крепко сжал пальцы в кулак и более уверенным и громким голосом сказал:

– Мама, можно я погуляю на улице? – потом добавил чуть тише. – Хотя бы немного.

Голос его все еще был мягким и почти невесомым. Он тут же терялся в кишащих крысами стенах.

Гранитные веки с трудом поднялись вверх. Из-под них выглянули два красных пятна.

Это не моя мама.

Джеку захотелось уйти.

Не знаю. Или… Не так это и важно. Я уже устал сидеть в одной комнате. Мне скучно и тоскливо. Хочу на улицу!

– Я туда и обратно, – пытался объяснить он маме. – Только взгляну и…

– Нет! – послышался увесистый, обернутый в хрипящую оболочку, голос мамы.

Ее тяжелое дыхание было слышно так же хорошо, как звон сломанных часов по ночам.

Джек замешкался.

К горлу подступил неприятный ком.

Хоть бы не расплакаться. Держи себя в руках.

Он решил еще раз все объяснить:

– Я… Всего…

– Нет! – повторила мама и посмотрела прямо ему в глаза.

Джек весь сжался.

– Ну…

Как же трудно подбирать слова. Почему?! Почему?!

Поднятая голова мамы, бледная, с грязными сальными волосами, вновь опустилась, словно цветок, после захода солнца.

Джек посмотрел в окно.