Возвращение барона Блутзаугера

Они не приходили ко мне с тех пор, как мы закрыли проклятую часовню серебряной печатью. Жена и дети протягивали ко мне руки, и лица их были искажены страданием. «Тобиас, опасность приближается. Будь начеку, ОН вернулся», – шептали они. Я не придал значения сну. Наступило утро, солнце светило ярко, птицы щебетали, и кругом был мир и покой. Как обычно, обошел я кладбище, поправил ограду и решился проверить проклятую часовню. С виду ничего не изменилось. Окна заколочены, цепь, замок и печать на своем месте. Стебли чеснока так густо разрослись, что и стен толком не видно. И вдруг словно холодом повеяло. Раздался сухой треск, и вдоль стены появилась небольшая трещина. Должно быть, камень разрушился от сырости, подумал я. Собрался принести глины да поправить дело. Но вдруг из нее выскользнула черная змея. Глаза ее были словно льдинки и источали такую злобу, что я застыл на месте, не в силах пошевелиться. С добрую четверть часа стоял я, пригвожденный к месту, и от страха по лицу моему сбегали струйки холодного пота. А змея словно ухмыльнулась и юркнула в заросли.

– Полно вам, господин Тобиас, – улыбнулся Фридрих. – Родные ваши явились во сне оттого, что вы тоскуете по ним. А змеи всегда водились в лесу. Все знают, что в иной год ползучие гады начинают селиться близко к людскому жилью. Верно, вы увидали безобидного ужа, что искал себе пропитания. Уж слишком мрачны ваши воспоминания, и близость часовни навевает на вас страх.

– Хорошо, если так. Но послушай старика, король Фридрих, постарайся быть осмотрительным и сберечь свою жизнь. Она принадлежит не только тебе, но и всему королевству. Ты не сможешь защитить нас, если не сумеешь защитить себя.

Как ни уговаривал молодой король, кладбищенский сторож ни в какую не соглашался уехать с мрачного места. Бедняга только и находил спокойствие, когда ухаживал за кладбищем да молился за неприкаянные души.

Когда Фридрих наконец простился с Тобиасом и отправился в обратный путь, солнце уже клонилось к закату и уставшие за день лучи золотили верхушки деревьев. Королевский конь Зильбер то и дело поворачивал голову и удивленно косился на хозяина. Фридриху всегда нравилось мчаться во весь опор, так что ветер свистел в ушах. А сейчас придерживает поводья. Эдак до ночи не доберешься.

Молодой король и впрямь не замечал, что конь плетется еле-еле. Нерадостные мысли одолевали его. Предчувствие беды давно не давало покоя.