Последний довод

Не понимают, что человеческая жизнь не бесконечна и их власть завершится вместе с их жизнью, как завершается каждая власть.

Яблоко, подобранное с земли, я забрал с собой. Не для закуски, понятно. Я во время работы, а я именно работал, никогда ничего подобного себе не позволяю. Поскольку давно уже знаю, что жующий что-то человек превращается в поющего на весеннем току глухаря. Когда глухарь поет, у него закрываются барабанные перепонки. Когда человек что-то жует, барабанные перепонки позволяют слышать только собственнолично производимые звуки.

Особенно если жует что-то хрустящее. Яблоко, например. И потому жевать яблоко я не собирался, но решил использовать его, возможно, как оружие, хотя сразу и не придумал, каким образом. Но я много раз говорил своим солдатам, еще в ту пору, когда командовал батальоном, что в руках бойца спецназа ГРУ даже яблоко может стать оружием. Если говорил, значит, должен это доказать. А как доказать – это подскажут обстоятельства.

Я полз, зажав в одной руке яблоко, в другой – палку.

Осталось преодолеть совсем небольшое расстояние. И чувствовал, как подступает из глубины души желание – хотелось забыть об осторожности, хотелось это расстояние преодолеть в несколько стремительных и длинных скачков… Но для чего? Преодолеть и нарваться на автоматную очередь? Ради чего тогда старался, ради чего уже столько прополз незамеченным? Причем в одном месте полз я совсем рядом с десятком вооруженных людей, буквально в трех шагах от них. Они ничего не слышали и не видели. Я был для них духом ночи, растворившимся в темноте. Люди загрузились в два больших внедорожника и уехали. Как я понял, поехали они в ближайшую к нашему селу деревню. Хотели кого-то, как я слышал, «потрясти». Но у меня не было возможности помешать им. Будь у меня хотя бы пара гранат, я сумел бы забросить их в машины перед тем, как они отъедут. Но у меня гранат не было. И даже палки в руках к тому моменту еще не было. Ее я нашел позже.

Я полз… Забор-штакетник вырос передо мной ожидаемой преградой.

Я замер, прислушался. Где-то не слишком далеко двое вели разговор. Потом третий голос вмешался. Но коротко, только на мгновение. Голоса приближались, нарушая тишину скромного села Пригожее, но это нисколько их не смущало. Они считали себя здесь хозяевами. В каждом доме, в каждом дворе вели себя как хозяева. Правда, в дом к моим родителям они еще не заходили, и потому я знал обо всем только с чужих слов. Но со слов простых людей, которые не стали бы врать.