Посол без верительных грамот

Он был тогда в тяжелом скафандре, а не в легком комбинезоне, как эти, но и скафандр не помешал ему восторженно кричать, топать ногами, метаться то вправо, то влево… Они вели себя куда сдержанней, они лишь молчаливо замирали на ступенях трапа, взволнованно осматривались.

Не отвечая Винклеру, Рой перевел взгляд с востока на юг и запад. Унылая, каменистая равнина, стертое плоскогорье. Столько раз он уже блуждал по этим однообразным полям, ничего нового не открывая, как бы далеко ни шел. Марс есть Марс, место не для жилья, перевалочная база космоса – так ее именуют в лоциях, – унылый мир, не одаренный способностью к переменам, неудавшаяся модель, созданная и выброшенная природой.

Что здесь искать? Чего бояться? Неожиданности на Марсе исключены – разве не так их учили в школах? Как же могла произойти катастрофа? Где угодно – на Земле, на Венере, на Плутоне, – но только не здесь!

– Он по-прежнему бредит, – сказал Винклер. – Его горячечные видения я тоже передал по мыслепроводу.

Рой молча смотрел на Винклера. Рослый, рыжеволосый, рыжеглазый, с коричнево-золотистым лицом – венерианского, а не марсового загара, – в новенькой, очень нарядной форме, начальник звездопорта склонился в поклоне чуть более глубоком и чуть более длительном, чем принято, его рукопожатие было чуть более почтительным, чем следовало бы. Он чувствует себя виновным. Авария произошла в зоне действия тормозных механизмов планеты. Он обязан был остановить рушащийся корабль, вышвырнуть его обратно в космос, превратить, пока подоспеет помощь, в спутника планеты.

Ничего этого он не сделал! Чепуха все это! Все было бы слишком просто, если бы вина лежала на Винклере. Не стоило лететь на Марс только для того, чтобы схватить за шиворот нерадивого межпланетного диспетчера.

Маленькое Солнце заливало красным сиянием невысокие холмики. Солнце тоже было какое-то равнодушное к этому неудавшемуся миру – не столько озаряло, а словно как бы отстранялось от него. Рой вспомнил стихи Андрея Корытина о Солнце: «Терзающее Венеру, взрывающее Меркурий, ты холодно поглядываешь на Марс, ты только поглядываешь на Марс – такое всегда не наше!» Андрей провел на Марсе восемь земных лет, и половины этого срока было бы достаточно, чтобы возненавидеть эту планету.

При Андрее и сейчас нельзя говорить о Марсе, он мигом приходит в дурное настроение.

– И еще я передавал, друг Рой, что не разрешил что-либо менять на месте гибели планетолета.