The злой

 – проговорил он уже более дружелюбно, но продолжал внимательно следить за мной, изучал.

– Хм, значит ты базировался либо на площади, либо около цирка, либо в школе. – как можно спокойнее перечислил я места дислокации. – А после этого вас отправили на одну печально известную операцию. Так?

Тут он сам замялся, по ответу видно, что я многое знаю и глупо вести со мной игры, увиливать или вообще продолжать в том же тоне беседу. Как минимум по званию и должности я точно старше, а это кое-что да значит. Поэтому, переминаясь с ноги на ногу, он продолжил, но уже более миролюбиво.

– Ну да. Это, там было очень хреново. Мы многих потеряли, а некоторые из нас остались инвалидами, в нас местные бросали заточенные электроды, прямо в глаза! Специально. – и тут снова появилась та ожесточенность и враждебность. Стиснув зубы, процедил – Мы ведь этого не заслужили.

Тогда я понял, что он просто так не успокоится. Алкоголь, воспоминания, прожитая жизнь, все в такие моменты накладывается друг на друга. Но у нас не просто мужское общество.

У нас очень жесткое, с определенными правилами и традициями сообщество. Закрытый клуб, если угодно, где не каждому военному место. Слабакам тут не место. Поэтому принял этот тихий вызов и решил освежить ему немного память, пусть это и разбередит старые раны, но он это сам начал, а промолчать нельзя. Заодно взбодрит и отрезвит. Да и с чего это вдруг мне промолчать? Тоже не пальцем деланый. Ссора так ссора и не важно, чем закончится. Таков уж я.

– Что ж, братишка, – уже без былого миролюбия процедил я.

 – Давай обсудим, коли так хочешь. Так где ты базировался?

– В школе, в Ереване. – от неожиданной моей перемены он немного опешил, я ведь тоже улыбался до этого. – А какая разница, что это меняет?

– Сейчас узнаешь. Ты же любишь правду матку рубить, вот сейчас и посмотрим из чего ты сделан. Сколько в тебе от офицера. Дислоцировался там, где две школы разделены таким железным забором, а школы от жилого дома отделены высоким толстым забором с каменной кладкой? – спросил, перейдя на быстрый и резкий тон.

Надоело мне танцевать эту кадриль, хотелось побыстрее разобраться с этим и перейти к делу, из-за которого я приехал сюда.

– Эм. Ну да. – пыл уже поубавился у него, да и удивлен он был от таких подробностей. Но кто же мог знать, что судьба сведет нас через тридцать лет снова.

– Моя мать и матери других мальчишек приносили вам еду несколько месяцев, каждый день, не смотря на голод и войну.