А потом я проснусь

Я ненавижу спертый воздух, который в сочетании с ее старческим запахом, делает мое пребывание дома порой невыносимым.

– Ела что-нибудь? – выкрикиваю я, оценивающе оглядывая содержимое холодильника.

– Да ела, ела, – ворчливо долетает под растущую телевизионную громкость.

– А по-моему, ты ничего не ела! Суп как стоял нетронутым, так и стоит.

– Ты мертвого заебешь, ей-богу. Лучше жука своего пердящего покорми. Опять волос насыпал, не продохнешь.

– Не продохнешь ты, потому что окна закрытыми держишь, – парирую я, подмигивая крутящемуся возле ног Тотошке.

 – И кстати, готовься. Через час пойдем гулять. А то у тебя скоро пролежни появятся.

– Господи помилуй, – раздраженно кряхтит бабушка. – Ты дашь мне нормально сдохнуть или нет? Сорок лет до завода пешком таскалась, думала, хоть перед смертью как следует отлежусь. Хер мне. Опять тащит гулять.

Давясь смехом от ее причитаний, я вытаскиваю из микроволновки разогретую тарелку с супом и иду с ней зал.

– Не дам я тебе нормально сдохнуть, и не мечтай, – говорю с фальшивой строгостью, опуская ее на журнальный столик.

 – Ешь давай. Сейчас хлеб принесу.

– Дура ты какая-то, ей-богу, – фыркает баба Лида, поправляя узловатыми пальцами старую вязаную кофту. – Тебе на кой такая старая кляча, как я? Скорее сдохну – скорее тебе квартира достанется. Сможешь хоть зимой все окна нараспашку держать и парней по ночам таскать.

– Ешь уже! – рявкаю я. Терпеть не могу эти ее разговоры о скорой смерти. Баба Лида – самый близкий мне человек.

Даже думать не хочу, чтобы когда-нибудь ее не станет.

– А чего это ты торопишь так меня? – ехидничает она, берясь за ложку. В выцветших глазах вспыхивает почти детское веселье: – Мышьяку, что ли, в суп бухнула?

И зачерпнув суп, хихикает над своей шуткой, старая корова.

– Неудивительно, что дед Казим от тебя ушел, – саркастично замечаю я, ища глазами пульт от телевизора. – Нормальный человек тебя не вынесет.

– Да и шел бы он на хер, твой дед, – хмыкает бабушка.

 – Пользы от него как от козла молока. Только слышно было: дай да дай. То в трусы дай залезть, то на бутылку.

– Ничего знать не хочу о твоих трусах, – брезгливо морщусь я, переключая новостной канал, который она смотрит сутками, на какой-то сериал. – Я пойду к себе, отдохну немного после тренировки. Кричи, если что-то нужно.

– Опять, небось, собралась куда-нибудь на ночь глядя? – моментально реагирует баба Лида.

– С Ингой вечером танцевать пойдем.