Парк Пермского периода

Парк Пермского периода

Татьяна Александровна Яшина

Прошка устал работать на соляном заводе. Но лучше тяжелая работа, чем никакой. А хозяин хочет всех уволить, потому что скважина обмелела. Куда идти? И тут Прошка попадает в прошлое – в эпоху динозавров. Он получает шанс изменить свою жизнь и жизнь друзей. Герои других рассказов тоже хотят многое изменить – но получится не у всех.

Татьяна Яшина

Парк Пермского периода

Парк Пермского периода

Прошка поежился – уши горели так, словно Сидор Матвеич надрал их за невыученный урок.

Но Сидор Матвеич, а также церковно-приходская школа, мать и отец, теплый дом на углу Большой Посадской – все осталось в прошлой жизни.

Сначала заболела мать, на ее лечение ушли все деньги. Потом отца поперли со службы, он запил… Залезли в долги, матери становилось все хуже и хуже. В день, когда ее хоронили, отец упал пьяный в сугроб и замерз насмерть. Сироту Прошку судебные приставы быстро вытряхнули из родного дома.

Соседи поговаривали, что деньги отцу занял Артемий Силыч – большой человек, владелец соляного завода.

Артемий Силыч явился, когда судебные исполнители закончили описывать занавески и вышитые матерью скатерти – по толстому брюху золотая цепка, галоши сверкают, пенсне тоже золотое.

– Ты, малый, хоть и мелкий, а жилистый, – глянули через пенсне водянисто-серые глаза. – Так уж и быть, отработаешь долг на моем сользаводе.

– Доброе дело делаете, Артемий Силыч, – угодливо распластался перед пузаном чиновник в зеленом мундирчике.

 – Сироте работа – первое дело.

– Верно. Не баклуши бить, а трудиться, – степенно закивали соседи, и Прошка отправился горбом отрабатывать долг – на сользавод Артемия Силыча.

Снаружи глянешь – на берегу привольно раскинувшейся Камы добротные строения из самолучшего мачтового леса, рабочих сотни, в контору то и дело купцы да приказчики наезжают, пролетки лаковые, сапоги со скрипом – весело дела идут!

Какой это ад – Прошка сначала не поверил.

Как ввели его в солеварню – думал, тут же дуба и даст. Волосы от жара затрещали, лицо загорелось, ровно ошпаренное – это только в предбанник заглянули. Заплясало пламя по стенам – отворил раскаленную дверцу черномазый истопник, полуголый, блестящий от пота – подмигнул Прошке да отправил в жарко трещащий печной зев целое бревно. Загудело, занялось, зароились искры – да вновь темнота упала – закрыл дверцу истопник.