Я беременна, профессор!

В Поклонского я влюбилась сразу же, как только он вошел в аудиторию в первый раз, выронив при этом портфель, и окинул студентов взглядом. Его глаза остановились на мне (или я себе это придумала, сейчас уже не было важным), и я пропала. Серо-голубой взгляд, такой, от которого мурашки по спине побежали. Я знала, что мне ничего не светит с Поклонским, и виной тому были совсем не отношения студентка-профессор, которых избегали все уважающие себя люди. Просто он был таким… как будто из другого мира. Весь в науке, в самом себе…

А как он читал лекции! Даже если бы я была слепой, я бы тоже влюбилась в него без оглядки.

Какой у Поклонского был голос! А погружение в науку! Мне потом долго еще казалось, что в мире только и существует важного, что акушерство с гинекологией и репродуктологией впридачу. Да, Поклонский умел влюбить – и в предмет, и в себя.

Альберт Венедиктович вошел в аудиторию ровно в тот момент, когда началась лекция. Я сосредоточила все свое внимание на нем. Глазеть на него вот так, совершенно оправданно, было особенным удовольствием.

– Тема сегодняшней лекции…

Поклонский оперся одной рукой на кафедру, а второй потер подбородок. Этот его жест был мне тоже очень знаком.

И все. Ничего не осталось кругом. Я была вся в том, что рассказывал Альберт Венедиктович. Смотрела на то, как шевелятся его полные губы, которые мне снились в весьма нецеломудренных снах. Обволакивалась его голосом… ровно до тех пор, пока Филонов вдруг не выдал:

– Альберт Венедиктович.

А существует женский шовинизм?

Чтооооо? Откуда он вообще взялся со своими дурацкими вопросами? Речь ведь шла о женском организме, а никак не о шовинизме!

Поклонский поправил очки и воззрился на Филонова. Мне так и хотелось поинтересоваться у последнего, насколько тот хорошо прочистил уши утром.

– Я не совсем понимаю, к чему ваш вопрос, – тихо ответил Поклонский и уже собрался было продолжать, когда Филонов вылез снова.

– Вы так рассуждаете о женщинах, как будто они – вершина мироздания.

Филонов усмехнулся и огляделся в поисках поддержки. Парочка его друзей издали звук, похожий на приглушенный гогот.

– А вы так не считаете, Филонов?

– Я так не считаю. Без мужчин женщины бы не выжили. Это очевидный факт.

– И наоборот тоже!

Мамочки, неужели этот голос принадлежит мне? Зачем я вообще вступила в этот диспут?

– И наоборот тоже, вы правы, Иванова, – ободряюще кивнул мне Поклонский.

– Хотя, я много думала об этом тоже.