Ведьмин клад

А теперь прочь иди, чего застыл колодой стоеросовой?!

И ведь послушался! Пошел, не оглядываясь, хоть между лопатками так и свербело оборотиться, еще раз заглянуть в зеленые лисьи глаза. Точно морок…

Морок не морок, а с тех пор затаил Демьян на ведьму лютую обиду. Не сказать, что виделись они часто: ведьма в деревне редко появлялась, а сам он к Лисьему ручью более не совался, хоть и тянуло страсть как сильно. Только вот, оказывается, не нужно Демьяну ведьму часто видеть, морок у нее такой, что кажную ночь она к нему сама во снах являлась, терзала тело и грешную душеньку муками сладострастными, не давала забыть.

Он и не забыл, все с силами собирался да ждал удобного случая. Вот случай-то и представился. Сначала жена одного из старателей родами померла. Два дня мучилась, горемычная, а как только ведьма порог дома переступила, так и преставилась. Потом Аким после ведьминых ласк в Лисьем ручье искупался и слег от лихоманки. А давеча Гордей Седов, самый старший из их артели, вдруг от хвори бесовской помер.

Ничего б в том дурного не было – мало ли народу на прииске помирает! – да вот только Гордей помер аккурат после того, как к ведьме сходил за притиркой от прострела. Натерся притиркой-то да тут же как заорет:

– Ой, братцы, горит! Ой, плохо мне, ой, чешется все!

А сам давай вертеться ужом да шкуру на спине в кровь раздирать. А шкура вся красными волдырями пошла, сначала на спине, а потом-то и по всему телу. Дальше Гордей вдруг за горло схватился, засипел, посинел и все – помер! Вот тогда-то Демьян в голос про ведьмины козни и заговорил.

Местные бы ни в жисть не поверили, да старатели – народ не из пугливых, их байками про ведьмино проклятье не напужать.

Трое самых отчаянных решились с Демьяном идти к Лисьему ручью – ведьму проучить. Один – Микула – тот, чью женку с дитем неродившимся ведьма до могилы довела, больше всех ярился, грозился тварь мерзкую аки жабу болотную разодрать. Другой – Гришка Хромый, наипервейший Гордея Седова дружок, тоже на ведьму зуб имел, потому как чуть было той притиркой отравленной себе больное колено не натер, да, видать, уберег Господь, отвел беду.

А третий – Ерофей – это уже его, Демьяна, товарищ, сказал, что хочет с ведьмы за Акимову лихоманку спросить, да только знал Демьян – Ерошке ведьма тоже покою не дает, во снах грезится и от дум богоугодных ох как далеко уводит.

Стало быть, четверо их к Лисьему ручью пошло.