Птицеферма

Поднимать сил нет – все жара, я совсем выбилась из сил. А еще ужин… Поэтому решаю провести короткий перерыв с пользой – падаю навзничь на кровать и просто лежу, глядя в потолок. В углу серый пластик потрескался и отошел – если пойдет дождь, то зальет. Надо чинить.

Прикрываю глаза и думаю о том, что на крышу придется лезть самой.

Чиж на днях залатал участок над своей комнатушкой. По доброте душевной мне никто не поможет, а Филина просить отправить кого-нибудь – бесполезно. Для Главы это слишком мелко, скажет, чтобы разбирались сами.

Чиж возьмется с удовольствием, но потребует оплату натурой. Ворон – откажет. Зяблик – пообещает, но не сделает… А Пингвин все равно не станет – сошлется на усталость. Или на головную боль, или на желудочную колику – судя по количеству известных ему болезней, в прошлой жизни мой сожитель явно был связан с медициной.

Тяжелые шаги, хлопок двери.

– О, уже готова! – довольно присвистывает вошедший Пингвин.

Порываюсь подняться, но не успеваю – на меня наваливается тяжелое тело, потное, пыльное после целого дня на руднике.

Как всегда: переоделся, но не помылся.

Пытаюсь столкнуть его с себя, но тут же получаю ощутимый тычок под ребра.

– Не рыпайся, дурная, – пыхтит куда-то мне в область шеи, задирает сарафан до самого живота, пристраивается.

Закрываю глаза и… не рыпаюсь. Это правила игры, законы Птицефермы – отказывать своему мужчине нельзя. И все, что могу, – закрыть глаза и представить, что я не я, или я, но не здесь, или здесь, но не с ним.

Закусываю губу так, что чувствую привкус крови. Терплю, только сжимаю пальцами край покрывала.

Просто перетерпеть… Пара минут…

– У-ух! Хорошо! – Кровать натужно скрипит, и с меня исчезает тяжесть чужого тела. Моя единственная удача состоит в том, что Пингвин – скорострел.

Так и лежу, кусая губы, снова смотрю в потолок.

Мне нечего сказать этому человеку, не в чем обвинить – он действует строго в рамках правил Птицефермы. Пингвин – хороший работник, и в качестве награды ему «подарили» меня.

Поэтому он в своем праве.

– Тетерев убился, – буднично сообщает Пингвин.

Судя по шуршанию ткани, натягивает штаны. Не поворачиваю головы.

– Вот мы пораньше и свернулись.

Никак не реагирую.

– Мы с мужиками – к реке.

Не отвечаю.

– Ну, я пошел… А, чуть не забыл! Футболку еще постирай. – Швыряет на пол и выходит.

Хлопок двери.

Удаляющиеся шаги.

Тишина.

Прикрываю глаза и сотрясаюсь от беззвучных рыданий.