Три сапога пара

А я тебе ещё и два империала дам, полноценных, стал-быть. Новая пара как раз четыре стоит. Честная цена! А сапогу тому сносу нет.

– Два империала, говоришь? Накинь ещё пяток серебрушек, всё же ношеный.

– Йэх, пропадай душа пропадом! Только из уважения к твоему геройству, – панибратство почти исчезло, зато подобострастия стало – хоть продавай. Звякнули монеты, заскрипела кожа под пальцами. – Так, и последнее: несессер, с набором бритвенных и парикмахерских, солдатский… Хотя, нет, тебе же офицерский положен…

– И кто бы мог подумать, верно? – бас стал ехидным.

– Все-то вы над тыловиками издеваетесь…

Уволиться из армии гораздо труднее, чем в неё попасть. Особенно остро это понимает человек, мысленно уже вышедший за забор военной части. Бюрократия хватает бедолагу за шею, как аркан степняка, и сдавливает горло, пока тот не начинает хрипеть и просить пощады. В обходном листе почти три десятка подписей. Для сравнения: в наградном их пять. В похоронке, бывает, хватает и одной. Через два часа после судьбоносной сделки с сапогом, опасно близкий к неуставным взаимоотношениям, Рей вышел за порог части.

Новенький протез «совиная лапа» (созданный дивизионным механиком по приказу благодарного командования), пристёгнутый чуть ниже левого колена, весело цокал подпружиненными когтями по мостовой. За спиной болтался плотно набитый пожитками рюкзак, а будущее виделось в лучах солнечного света.

Ярко светило солнце, растапливая последние кучи снега на обочинах. Воздух пах весной, свежей выпечкой и слегка – выгребной ямой. Последним тянуло из города, где нерадивого дворника в худшем случае штрафовали. В отличие от той же армии, где за одну бумажку, обнаруженную после уборки закреплённой территории, всё отделение, эту уборку проводившее, будет отжиматься под счёт. Отсюда и до обеда.

Мир был полон жизни, герой ещё не знал, что он герой, и был уверен, что все свои подвиги он оставил за воротами части, вместе с левой ногой, волосами с головы и семью годами молодости.

– Рей! Рей Струна, ты ли это?!

Из-за угла штаба дивизии выдвинулся невысокий, но поперёк себя шире человечище в комендантской форме. Короткая стрижка, обветренное лицо, словно вырубленное из камня Длинные руки толщиной с солдата после курса молодого бойца, запястья толщиной со свиной окорок и ладони, которыми можно окопы рыть, не напрягаясь.