Закон и женщина

Закон и женщина

Уильям Уилки Коллинз

Юная новобрачная – Валерия, любящая своего мужа – аристократа Юстаса Вудвила, отчаянно пытается раскрыть тайну о его недавнем прошлом. Юстас обвинялся в том, что отравил свою первую жену, и теперь это обстоятельство мешает семейному счастью героини. Убеждённая в невиновности супруга, Валерия ищет доказательства его непричастности к смерти своей предшественницы.

Уилки Коллинз

Закон и женщина

Часть первая

Глава I

Ошибка новобрачной

«Так некогда и святые жены, уповающие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям.

Так Сарра повиновалась Аврааму, называя его господином. Вы дети ее, если творите добро и не смущаетесь ни от какого страха».

Заключив этими хорошо известными словами обряд венчания англиканской церкви, мой дядя Старкуэзер закрыл свою книгу и взглянул на меня через решетку алтаря с выражением сердечного участия на своем широком красном лице. В ту же минуту тетка моя, миссис Старкуэзер, стоявшая возле меня, сказала, ударив меня слегка по плечу:

– Валерия, ты обвенчана!

Где были мои мысли? Что сделалось с моим вниманием? Я была слишком смущена, чтобы знать это.

Я вздрогнула и взглянула на своего мужа. Он, по-видимому, был смущен не менее меня. Одна и та же мысль, я уверена, была в эту минуту у нас обоих. Возможно ли, что мы, вопреки желанию его матери, сделались мужем и женой? Моя тетка Старкуэзер решила вопрос, потрепав меня опять по плечу.

– Да возьми же его руку, – шепнула она тоном женщины, вышедшей из терпения.

Я взяла его руку.

– Следуй за дядей.

Держа крепко мужа за руку, я последовала за дядей и викарием, совершавшим вместе с ним обряд бракосочетания. Два священника ввели нас в ризницу. Церковь находилась в одном из мрачных кварталов Лондона между Сити и Уэст-Эндом. День был сумрачный, воздух душный и сырой. И сами мы представляли невеселое свадебное общество, вполне гармонировавшее с мрачной местностью и с унылым днем. Никто из родных и друзей моего мужа не присутствовал: его семейство, как я уже сказала, было против его женитьбы.

У меня же не было других родных, кроме дяди и тетки. Я была сирота, и друзей у меня было совсем немного. Старый преданный клерк моего отца, Бенджамен, присутствовал в качестве посаженого отца, он «выдавал» меня, как говорится. Он знал меня с детства и во время моего сиротства был добр ко мне, как отец.

Нам предстояло совершить последнюю формальность – записать свои имена в церковной книге.