Лабиринт Аделины

– Так, тебе одеться.

– Я сама, – вяло запротестовала Аделина, водя руками по покрывалу в поисках вещей. Одним рывком с неё сдёрнули полотенце. – Мам!

Из веранды донёсся жалобный стон.

– Жди, – скомандовала мама, будто был выбор.

В одиночестве, пользуясь моментом, нашла и натянула халат, даже не наизнанку.

Если Аделина стала беспомощной относительно недавно (полгода назад), то бабушка лежала вот уже как десять лет. Справлялась под себя, ела с ложечки, мычала и выла, а мама самоотверженно продлевала ей жизнь. Обитателей дома преследовал запах затхлости, истлевших тряпок, больного человека. Когда свет для молодой девушки навсегда погас, обострилось обоняние, и пребывание в четырёх стенах превратилось в пытку. Тем страшнее тюрьма, что пленила в шаге от свободы. Окончание школы, поступление в университет, переезд в общежитие, знакомство с новыми, интересными людьми… Бесполезные слёзы заскользили по щекам. Аделина хотела бы оглохнуть, но снова слышала из коридора:

– Помаленьку… Ну, а что? В очках ходила, не заметила. Как стало зрение «падать», всё оттягивала. Сказала – в городе к врачу пойдёт, ага… Ты бы знала – зараза какая-то! А денег нема. Месяц – и «оп»! Ну! Бывает, ну… Я сколько раз говорила – здоровье с молода беречь. Всё хихоньки-хахоньки.

Аделина повернулась к источнику звука, и если бы с ней сейчас кто-то был, решил бы, что видит она хорошо. С такой злой обидой смотрела. Вся родня до пятого колена, своя и не своя, уже в курсе тяжёлой участи сиделки двух инвалидов из умирающего села. Все сочувствовали, смакуя подробности, коими несчастная и сильная женщина охотно делилась. При этом никто никогда не навещал. О финансовой помощи стыдно даже заикаться. Новоиспечённая пенсионерка, одинокая грузная женщина, если не ухаживала за матерью и дочерью – не выпускала из рук мобильный телефон. Единственное развлечение. В том её никто не винил.

Несмотря на груз, каким на сердце ложились мамины откровения для равнодушных людей, девушка благословляла редкие минуты спокойствия. Вот и теперь нацепила наушники. Кнопочный плэйер ещё не пиликал – заряда не меньше двадцати процентов. Прослушивание музыки возвращало к жизни – пускало в волшебный мир образов и иллюзий тактильных ощущений. За кратковременное удовольствие велика плата – изоляция от мира, обступающего чёрной глухотой. Аделина подвергала себя опасности, оставаясь с песней один на один. Блокируя слух, открывала свою уязвимость. В таком состоянии никогда не знаешь, когда и откуда ударит.