Дом и Океан

Вернее, для меня она все еще русая девчонка, которая подбегала вплотную к окну на первом этаже поговорить с мамой, чтобы потом снова играть с нами на слегка проржавевшей детской площадке. Когда-то я был влюблен в нее наивной детской любовью, сейчас же только крики из окна напоминали мне об ее существовании.

Звук разбившейся на мелкие осколки тарелки напомнил мне разрыв снаряда. Я рванулся вперед, и, сам себя не ощущая, старался быстрее зайти за угол дома, и, оббежав спасительный торец, сделал невероятный, последний рывок в сторону своей цели. Но не тут-то было. Видимо, напуганный моей дерганой походкой пес выскочил наперерез и начал остервенело облаивать меня. Замершее сердце колотилось «беги, беги, беги», но я, сначала отшатнувшись, совладал с собой. Спокойно осмотрев крывшее меня отборным собачьим матом животное я прошипел:

– Хрен ли гавкаешь? Отвали.

Пес недоуменно забегал вокруг, а я пошел к цели. Вот она. С видом победителя я поднял на уровень плеч свой священный груз – здорово намокший пакет с мусором – и швырнул его в бак. Оставалось самое сложное – обратный путь. Пес смотрел на меня уже молча, но с неприязнью, визг Ани слышался даже здесь, а короткий путь к подъезду преграждала куча грязи, насмешливо громоздящаяся прямо передо мной. Я злобно выдохнул и пошел обратно, но назад оказалось идти проще – пес лишь раз гавкнул, чтобы потешить свое собачье самолюбие тем, что «прогнал» меня, Аня уже плакала, а сожитель пьяным голосом пытался ее успокоить, после чего, потоптавшись в луже, чтобы сбить с ботинок хоть немного грязи, я вернулся в уютное лоно двухцветных стен, серых ступенек и ароматной лифтовой кабины подъезда.

– Вить, чего так долго? Я же просто просила мусор выбросить.

Претензия матери возмутила меня, но тепло квартиры, сухость и желание скорее снять мокрые носки успокаивали. Я медленно проскользнул на кухню. Пахло вкусно.

– Там дождь, вообще-то. И двор разрыли.

– Уже неделю чинят что-то, или ты даже в окно не смотришь? Хотя да, о чем я спрашиваю…

В голосе матери звучала горечь, но время криков и нравоучений давно прошло – я вырос, она постарела, да и после того, как я начал неплохо зарабатывать на удаленной работе, исправно выделяя деньги в семейный бюджет, она сетовала лишь на мою асоциальность, да и то как-то устало.

– Витя, ты совсем нелюдимый стал, ты же симпатичный, неглупый, чего ни с кем не общаешься?

– Мам, прекращай.