Без Царя…

– Ну… – уже менее решительно сказал родитель и шумно вздохнул, испортив воздух парами алкоголя, смешанного с застарелым перегаром. Потоптавшись, он раздражённо повёл плечами, и шагнув к нам, попытался обнять всех троих, отчего только стало неловко и как-то душно.

Постояли так несколько секунд, и Люба наконец зашевелилась, поведя плечами и сбрасывая отцовскую руку. Объятия как-то сами собой распались, и недавнее чувство родственного единения ушло прочь, подобно утреннему туману.

– Я… – начало было старшая сестра, явственно смущённая и подыскивающая какие-то оправдания недавней своей слабости.

– Не надо, – прервал я её, – ничего не говори! Иногда можно… вот так. Даже надо.

Она кивнула и отошла, чуточку печально улыбнувшись мне и Нине. В этой улыбке была грусть по промелькнувшему незадачливому детству, сожаление о небывшем и все те эмоции, которые умудряются показать женщины, даже не подразумевая их.

– Студент, – наконец отвечаю отцу, расправляя слегка помятый мундир, – вот… Императорский Московский Университет.

– А мундир-то, мундир! – перебивая собственную эмоциональную неуклюжесть, излишне живо заговорил дражайший родитель, – Уже и пошит, а? Не веришь в приметы, значит?

Пожимаю плечами. Верю, не верю… подарок! Сказались мои связи в среде московских букинистов, лингвистов, филологов и прочей гуманитарной публики. Скинулись по рублику и устроили, понимаешь ли, сюрприз.

Но говорить об этом отцу как-то не тянет, откровенно говоря. У нас с ним… сложные отношения.

С одной стороны, я наследник славного рода Пыжовых, достойный продолжатель, который не посрамит…

… собственно, вариантов, чего именно я продолжаю, не посрамляю и далее, у отца достаточно много, и некоторые из них весьма противоречивы. Наслушался. От некоторых версий оторопь брала поначалу, пока не понял толком, что же такое за существо – давно и крепко пьющий алкоголик с развитой фантазией, многажды продырявленной памятью и острым чувством собственного превосходства над всеми окружающими по праву рождения, круто замешанного на столь же остром чувстве собственной неполноценности.

С другой стороны я «Как будто и не Пыжов!» по раздражённой обмолвке дражайшего родителя. Подозревать матушку в измене он не думает, очень уж мы с ним похожи. Я видел его детские фотографии и наброски карандашом, сохранившиеся от упражнявшихся в рисовании родственников. Не один в один, но внешнее сходство очень велико.