Мятежный лорд

«Р» итальянец выговаривал скорее на русский лад – рыча, как злая собака, а вместо «сэр» произносил «сир». Глаза превратились из алмазов в агаты – камни темные, без намека на прозрачность.

– Scusi[4 - Извините (итал)], – Алджернон поднял обе руки, будто собрался сдаваться в плен, в знак полнейшего раскаяния. Ветки над головой предательски зашелестели. Изо рта итальянца изрыгнулось:

– Diavolissimo! [5 - Черт возьми (итал)]

Со стороны дома раздался выстрел…

ЧАСТЬ 1. Глава 1. Ливорно, май 1822 года

На руке болтался зонт, выполнявший попеременно то роль трости, то свои прямые обязанности, спасая хозяина от дождя.

Сейчас зонт безжизненно висел черной, ненужной палкой: Джордж не имел никакого желания элегантно им поигрывать, а солнечная погода не располагала к использованию зонта по назначению. Раздражение, накапливавшееся с самого утра, не исчезало. Море, обычно такое спокойное, отчего-то сердилось, опасно подбираясь к ногам. За спиной послышались шаги. Байрон вздрогнул. Показалось, вот-вот, и холодная рука коснется шеи, сомкнет на ней тончайшие пальцы, начнет медленно душить. Раздастся липкий, животный смех, который умеют издавать приведения и сама смерть…

– Caro[6 - Дорогой (итал)], – заговорила Тереза по-итальянски низким, приятным голосом.

Этот голос, звучавший мелодично и мягко, никогда не оставлял Джорджа равнодушным. И на сей раз, хотя Джордж не стал оборачиваться, теплая волна прокатилась от самого горла, через сердце, к желудку – он даже почувствовал легкий спазм, скрутивший мышцы.

Вместо смертельного холода его окутал разогретый воздух.

– О чем ты задумался? – Тереза не знала английского, но Байрона подобный нюанс никогда не волновал: он свободно мог изъясняться на родном языке графини. – Вспоминаешь малышку Аллегру?

– Я никогда не смогу забыть ее. Однако смерть, настигающая человека, когда ему всего лишь пять лет, избавляет от огромного количества страданий… И от еще большего количества грехов. Пожалуй, дочери повезло.

И сама знаешь, дорогая, если Господь так решил, надо набраться мужества подчиниться его воле.

Полуденное солнце в первой половине мая пекло нещадно. И Тереза, и Джордж, оба опрометчиво не надели шляп. Несмотря на легкий бриз, ощущение прохлады не приходило. Напряжение, не отпускавшее Джорджа с апреля, когда неожиданно из монастыря пришло известие о смерти дочери Аллегры, почему-то не ослабевало, а становилось сильнее день ото дня.