Жрица

Я терплю боль и неудобное положение и даже не вздрагиваю, когда спустя несколько часов он поднимает меня и перекидывает через лошадь. Оказываясь вниз головой, еще более остро чувствую пронизывающую боль в виске. Молчанием я могу выиграть больше, а выдавать себя мне совсем не с руки. Охотник легко забирается на лошадь, хотя, судя по шагам, должен быть тяжелым, и, придерживая меня за ремень штанов одной рукой, пускает ее вскачь. Хребет лошади впивается в живот, и это суровое испытание терпения. Я стараюсь не шевелиться, но порой все-же вздрагиваю, когда какой-нибудь ухаб чувствуется особенно остро.

От движения я порой сползаю чуть ниже, и охотник одной рукой возвращает меня на место. Сильный, паскуда.

– Долго будешь притворяться, отродье? – вдруг громко спрашивает он, замедляя бег лошади. Я молчу, но напрягаюсь, его голос звучит угрожающе. В следующее мгновение он рывком подкидывает мои ноги кверху, и я мешком падаю на бок. От удара о жесткую землю выбивает дух, какая-то палка царапает плечо.

Я перекатываюсь в сторону и подтягиваю колени к груди, защищая живот. Копыта цокают рядом, но мимо.

– Привал, погань. – Он спешивается, пока я пытаюсь хоть как-то сориентироваться, вставая на колени. – И не вздумай ничего вытворять. Не пожалею.

Я его не слушаю, после долгого дня в пути живот болит так, что дышать не хочется, и я склоняюсь вперед.

Терпи. Не убьет, просто пугает.

– Я знаю, что ты говоришь на моем языке, – Он подходит и рывком ставит меня на ноги.

От него веет пылью и зверем, чувствую даже через мешок.

– Хаас, – против воли вырывается у меня со вздохом облегчения. Я-то думала, Ардару везет, а то волк, они на меня еще не охотились. Ардар про таких только рассказывал, сам не встречал.

– Думаешь, если молиться моему Богу, тот сжалится? – с издевкой спрашивает он и, сдернув с моей головы мешок, мерзко шепчет в ухо: – Таких тварей, как ты, нужно сжигать, так что я достаточно милосерден.

Мне с трудом удается отклониться от него.

Противно до тошноты.

– Я не знаю, за кого ты меня принимаешь, – хрипло произношу я, пытаясь пересилить боль и отвращение, – но ты ошибся. Я просто иду на Запад.

– Просто идешь на Запад? – Угроза в его голосе становится более очевидной, а с завязанными глазами я все еще не могу видеть хааса. – Из-за тебя, дряни, сгорела заживо семья. Ты сама заколола женщину в святом круге. Я шел за тобой не один день. Я знаю, кто ты.