Алон

Эффекта достичь так и не удалось, зато тема веселой перепалки коллег, обычной для начала рабочего дня, увлекла Женю, заставив забыть на время о самочувствии.

Главный компьютерный график мастерской Серега и Марина, о которой все знали, что она ландшафтный гений, не способный осознать лишь собственную гениальность да ещё отказаться от сладостей, завели спор об истоках пейзажной традиции в садово-парковом искусстве. Марина, с присущей ей эмоциональностью, пыталась рассуждать о древнекитайских корнях. Серега же, торопыга и хохмач, явно не был склонен погружаться в историко-философские глубины культуры и тонкости китайского менталитета, а предпочитал отстаивать определяющую роль создателей живописного английского парка с их вполне современным видением природы.

При этом он явно дразнил Марину надуманными аргументами и все менее серьёзными утверждениями, стараясь, впрочем, не перегнуть палку с открытой и легко ранимой девушкой.

– Ну я же серьёзно тебе говорю, Сергей, у англичан не было настоящей философии парка.

Да и откуда она могла взяться в обществе, где уже царило телесное начало! К тому же англичанам, для которых создавались парки, уже совсем немного оставалось до окончательной победы над нравственностью, а вся их духовность сводилась к духу наживы! А ты говоришь…

Марина резко выдохнула, пытаясь успокоиться, затем открыла тумбу стола и не глядя достала шоколадный батончик.

– Ты что, есть его собираешься?

– А что? – почти с испугом спросила девушка, глянув на озабоченные лицо Серёги.

Затем выражение её собственного лица начало меняться, по мере осознания всей глубины нравственного падения этого подлеца, начисто лишенного как элементарного чувства такта, так и жалости к человеку, который совершенно нечаянно достал эту проклятую сладкую дрянь.

Дальше поток суждений, к которому подключились окружающие, вошел в обычное русло, наполнив мастерскую веселыми и совсем не обидными всплесками. Поучаствовав в обсуждении всего, что попадало на острые языки коллег, Женя расположилась у своего монитора, загрузила эскиз и ушла в работу.

Незадолго до вечерних сумерек радостную и чистую синеву неба скрыло, подобно тяжелой судьбе какого-нибудь невезучего бедолаги, серое и сырое одеяло облаков. Мелкими и частыми каплями заморосил дождь, казавшийся слишком холодным для лета. Прикрывшись зонтиком, Женя быстро шла к дому. Перепрыгнув очередную лужу, она вдруг снова почувствовала недомогание, появилась легкая тошнота, а затем и головокружение.