Анатомия смерти

Он не верил в мистику и с иронией относился к бредням о потусторонних силах.

– Я знаю твоё отношение к чертям и ведьмам на мётлах, – раздражённо проговорил Гомельский. – Я сам, как ты помнишь, материалист, но… – Павел запнулся и посмотрел на флешку так, будто за её пластиковым корпусом скрыт весь секрет мироздания. – Ты веришь в переселение душ? – неожиданно продолжил он. В его взгляде и голосе Курбатов уловил надрыв. Чутьё подсказывало ему, что сейчас не самое подходящее время для иронии. Он тщательно подбирал слова для ответа, чтобы не задеть или не обидеть, но Гомельский ответил за него: – Ты ни во что это не веришь! Я знаю.

Поэтому возьми флешку и постарайся во всём разобраться. Сколько бы времени у тебя это ни заняло. Пока я жив, – Курбатов вскинул удивлённые глаза, но Павел нетерпеливым жестом потребовал не перебивать, – пока я жив, можешь во всём положиться на меня. Деньги, информация – всё, что потребуется…

– Ты меня нанимаешь на работу?!

– Именно. Ты лицензированный частный детектив. Бывший следователь прокуратуры.

К тому же ты мой друг. Кому, как не тебе, раскручивать «непонятки».

– Мне нужна конкретика. Состав преступления. Факты, – ответил Курбатов.

– Вот поэтому я обратился к тебе, а не в органы. Им нужна конкретика и состав преступления. Нет состава – нет дела. Давай так, – секунду подумав, предложил Гомельский, – сегодня посмотришь флешку, а завтра подъезжай ко мне, но не в квартиру – в контору. Поделишься соображениями.

Курбатов взял флешку и с сомнением повертел в руках.

Затем сунул во внутренний карман пиджака. Обижать друга отказом ему не хотелось, но тратить время на расследование непонятно чего тоже не улыбалось. «Перетрудился», – подумал он о Павле, пожимая ему руку и улыбаясь на прощание.

Выходя из паба, Курбатов почувствовал на себе короткий скользящий взгляд человека с лысиной. Максим натянул пальто и задержался у зеркала, поправляя шерстяной шарф в серую клетку. Мужчина в отражении за его спиной принял ещё более вальяжную позу на стуле и сосредоточился на собеседнице.

Через полтора часа Максим Курбатов захлопнул дверь внедорожника под навесом, запер железные ворота на засов и поднялся по заснеженным ступенькам на крыльцо своего загородного дома. Снег под ногами хрустел, доски скрипели. С окраины деревни слышен был одинокий лай собаки. В звенящей тишине лай уносило далеко к кромке леса, куда медленно заползало зимнее солнце, расплывшееся в серой жиже облаков. Курбатов глубоко вдохнул морозный воздух.